Век перевода (2005)

О, как желал бы я ласточкой быть или голубем сизым,
Только бы скрыться от жизни со смертными или в пустыне
Вместе с животными дикими так обитать (ибо звери
Самые верные смертные), чтобы, не ведая горя,
Дни проводить безмятежно, спокойно; один только разум
Вовсе бы не был звериным — в божественных помыслах сведущ,
На небе свет он стяжал бы для жизни моей беспечальной.
Или, забравшись на гору, я людям с вершины высокой
Стану кричать, обращаясь к ним голосом, грому подобным.
Смертные люди, гранатовый род! Бытия не имея
(Вся наша жизнь — для погибели), что мы напрасно кичимся?
Сколько же снами пустыми и лживыми нам забавляться
Здесь, на земле, суетой развлекая друг друга напрасно?
Сердцем своим рассуди, путешествуя всюду со мною,
Видя, что видел и я, ибо Бог даровал мне способность
Чудную: счастье, несчастье ли — разум легко переносит.
Этот отважен и юн — невоздержных товарищей гордость,
В членах враждующих крепок, душою же высокомерен.
Этот — красив, как звезда Эосфор, и к себе привлекает
Взгляды людей, что весенний цветок между юношей славных.
Этот — удачлив во всех состязаньях, подобно Арею;
Всех на ристалище он превосходит в убийстве животных.
Этот, привыкнув к роскошным пирам и веселым попойкам.
Чрево свое напитав лишь для воздуха, моря и Геи,
Сгорбился ныне, отцвел: слабосильная старость явилась.
Вся красота улетучилась, внутренность мертвою стала.
Только отчасти меж смертными, большей же частью в Аиде
Он пребывает. А этот предал себя басням различным.
Этот столь знатен, что думает лишь о могилах великих,
По завещанию скудному новых детей приобретши.
Этот, прославившись в городе силою мудрости, ныне
Вечно у всех на устах. А вот этот богатство без меры
Копит — всё мало ему; у иного же к знаниям тяга.
Этот обрадован тем, что к нему, мол, судьба благосклонна.
Этот — кровавых лохмотьев мешок, и не боле — имеет
Силу земли и поэтому в небо с презрением смотрит:
Будучи смертным, в надеждах возносится ввысь, как бессмертный.
Все одинаковы, все мы — лишь скудная горсточка тлена:
Раб и вельможа, батрак и заносчивый землевладелец.
Все мы во тьму отойдем, и приютом нам будет могила,
Всех нас в далекое странствие плач погребальный проводит,
Только лишь имя свое мы оставим скорбящим потомкам.
Рано ли, поздно ли, всех нас единая участь постигнет:
Жалкая куча костей, обнаженный, оскаленный череп.
Кончились все наши горести, беды, страдания, нужды,
Войны, нечестие, жажда богатства, гордыня мирская —
Всё преходящее умерло, вся суета отшумела.
Время покинуть сей мир — нам в нетление должно воскреснуть.
Видя всё это, внемлите же голосу разума, дети
(Истинно, дети мои, ибо Духом детей приобрел я),
Внемли мне, мир, и всё то, что бушует в стремительном мире:
Всю эту скверну, которой исполнено царство земное, —
Жажду похитить чужое, убийства и лютые распри,
Славу, богатство, престол, благородство, неверное счастье, —
Спешно оставим и в небо бежим без оглядки, где ждет нас
Троицы свет, что сияет так чудно и невыразимо.
Прочих игральным костям уподоблю: в одну и в другую
Сторону падают; грязь им, как свиньям, приносит отраду;
Тьмою кромешною ночь им безумные очи застлала —
Ходят на ощупь, вдоль стен, чтобы им не столкнуться друг с другом.