Век перевода. Выпуск 1

Ты так, как и встарь, до конца — предо мной:
далекий и близкий, чужой и родной.
Ты — рана на сердце, и кровь, как в огне,
алеет, сверкает, поет в вышине.
Послушай, как голос кричит в никуда:
тебе, для тебя, о тебе — навсегда…

ЙОНАТАН ГЕФЕН (р. 1947)

АМЕРИКАНСКИЙ ТУРИСТ В РИМЕ

Я его встретил около Пьяццы,
он щелкал Италию на фотопленку.
Он помнил, что надо в ней что-то увидеть
и умереть; но забыл, что точно,
вот он и шлялся повсюду, как Каин,
в широкополой техасской шляпе
вместо каиновой печати.
Кстати, потом нашли его мертвым,
через два года, в лесах Вьетнама:
ах да! Неаполь!

Анна Блейз {3}

УИЛЬЯМ БАТЛЕР ЙЕЙТС (1865–1939)

СКРИПАЧ ИЗ ДУНЕЯ

Как играю на скрипке в Дунее —
Ходит пляс морскою волной.
А двоюродный брат мой — священник,
И священник — мой брат родной.

Пусть читают святые книги —

Я и в этом не уступил:
Всё читаю я книгу песен,
Что на ярмарке в Слайго купил.

Как помрем и пойдем на небо

И придем к Петру у ворот,
Всех троих он улыбкой встретит,
Но меня пропустит вперед.

Потому что праведный — весел,

Коль родился не в горький час,
А веселым по нраву скрипка,
А веселым по нраву пляс.

И завидев меня, столпится

Райский люд, закричит: «Вот те на!
Да ведь это скрипач из Дунея!»
И запляшет, как в море волна.

НЕИЗБЫВНЫЙ ЗОВ

Умолкни, неизбывный сладкий Зов!
Ступай к небесным стражам-овчарам —
Пускай кочуют до конца веков
Тебе вослед сияньями во тьме.
Иль не слыхал ты, что душа стара,
Что ты — в прибое, в шелесте дубов,
И в крике птиц, и в ветре на холме?
Умолкни, неизбывный сладкий Зов.

ОН СЛЫШИТ КРИК ОСОКИ

Брожу одиноко
У кромки озерных вод,
Где ветер кричит в осоке:
«Пока небосвод
С оси не сойдет, и не рухнет полюс,
И руки не ввергнут в бездну
Стяги Запада и Востока,
И свет не распустит пояс, —
Не лежать тебе с милою вместе,
Обнявшись во сне глубоком».

ОН СКОРБИТ О ПЕРЕМЕНЕ, ПРОИЗОШЕДШЕЙ С НИМ И ЕГО ВОЗЛЮБЛЕННОЙ, И МЕЧТАЕТ О КОНЦЕ СВЕТА

Или не слышишь зов мой, белая лань без рогов?
Я стал красноухим псом, искусным в твоих следах.
Прошел я Тропу Камней и гибельный Лес Шипов,
Ибо кто-то вложил в мои ноги надежду и страх,
Ненависть и желанье гнать тебя день и ночь.
С ореховым посохом он встретил меня в лесах,
Только взглянул без слова — и я уже мчался прочь,
И голос мой с той поры сделался лаем пса,
И мимо меня летят Время, Рожденье, Рост.
Когда же Вепрь без щетины придет с Заката, клыком
Выкорчует огни солнца, луны и звезд
И, с ворчаньем улегшись во тьме, устроится на покой.

ОН ВСПОМИНАЕТ О СВОЕМ ВЕЛИЧИИ ТЕХ ВРЕМЕН, КОГДА ОН ПРЕБЫВАЛ СРЕДИ СОЗВЕЗДИЙ НЕБА