Век Вольтера

Дома начали получать номера улиц в 1708 году. К 1750 году в большинстве из них была проведена вода. Санитария улучшалась. По закону каждый домовладелец был обязан содержать в чистоте уличную дорожку перед своей собственностью, а в каждом приходе был мусорщик, который организовывал сбор отходов. Туалеты обычно представляли собой пристройки, расположенные в саду или во дворе и отгороженные от посторонних глаз. В некоторых населенных пунктах имелись канализации, но до 1865 года в Лондоне не было общей канализационной системы. Дымоходы чистили трубочисты, которые взбирались по ним, прижимаясь локтями и коленями к внутренним стенкам из кирпича или камня; эта безжалостная деформация детей продолжалась до 1817 года.

Значительная часть населения ютилась в трущобах, грязных отбросами и отбросами, порождая сотни болезней.40 В лондонских районах Уоппинг и Лайм-хаус почти каждый второй житель жил по принципу «из рук в рот», зарабатывая на жилье и еду благотворительностью, воровством или проституцией. Дети бегали по улицам босые, немытые и неухоженные, одетые в лохмотья и учившиеся только преступлению. В этих трущобах мужчины и женщины редко вступали в брак; сексуальные отношения были лишь мимолетным происшествием, товаром, продаваемым без церемоний и закона. Церквей здесь почти не было, зато пивных и таверн хватало. Здесь же находились логова воров, карманников, разбойников и профессиональных убийц. Многие преступники объединялись в банды. Сторожам, которые им мешали, перерезали носы. Одна из группировок, «Мохоки», была склонна выходить пьяными на улицы, колоть прохожих мечами, заставлять женщин стоять на голове и выкалывать глаза неугодным жертвам. Менее свирепые бандиты довольствовались тем, что разбивали витрины магазинов и домов. «Воры и грабители, — сообщал Смоллетт в 1730 году, — стали более отчаянными и дикими, чем когда-либо с тех пор, как человечество стало цивилизованным».41 В 1744 году лорд-мэр и олдермены Лондона составили обращение к королю, в котором заявили, что «различные конфедерации, состоящие из большого количества злонамеренных людей, вооруженных дубинками, пистолетами, тесаками и другим опасным оружием, проникают не только в частные переулки и проходы, но и на общественные улицы и места обычного скопления людей и совершают самые опасные нападения на людей подданных вашего величества».42 Гораций Уолпол в 1752 году сказал: «Даже в полдень человек вынужден передвигаться так, словно идет на битву».43

Великий мегаполис, конечно, был не только этим скопищем нищеты и преступности. Это был также город парламента и королевских дворцов, тысяч юристов, купцов, журналистов, поэтов, романистов, художников, музыкантов, педагогов, священнослужителей, придворных. По мере продвижения вперед мы должны добавить к нашему видению Лондона XVIII века особняки, нравы и манеры грамотных людей, прихожан церквей, скептиков, ученых и философов, умников, красавиц и красавцев «общества», сады удовольствий Воксхолла и Ранелага, прогулки в парках и на Молл, регаты, фестивали и баржи на Темзе, разговоры в кофейнях и клубах, лавки ремесленников, суконщиков, ювелиров, домашние развлечения и полевой спорт, толпы на петушиных боях, призовые бои, кукольные представления, театры и оперу: только тогда наша картина лондонской жизни будет справедливой и достаточно полной, и позволит нам почувствовать, как история во всех ее фазах проникает в тела и души двух поколений и 700 000 человек.

III. ШКОЛЫ

В Англии, как и в других странах в этот период, жизнь начиналась с высокого процента детской смертности: пятьдесят девять процентов всех детей, родившихся в Лондоне, умерли, не достигнув пятилетнего возраста, шестьдесят четыре процента — не достигнув десятилетнего.44 Многие дети заражались при рождении; оставшихся в живых отдавали на выхаживание за государственный счет, а затем помещали в работные дома. Небрежность акушерок и матерей привела к большому количеству физических уродств.

Если родители были бедны, ребенок мог вообще не получить никакого образования. Существовали «благотворительные школы», которые предлагали начальное образование для обоих полов и всех классов бесплатно; но их общее число учащихся в 1759 году составляло всего 28 000 человек, они исключали диссентеров и охватывали лишь небольшую часть крестьянства и почти никого из городской бедноты. «Подавляющее большинство англичан, — говорит один из английских авторитетов, — сошли в могилу неграмотными».45 В ремесленном сословии лучшим образованием считалось ученичество. Для детей среднего класса существовали частные школы, которые обычно содержали «люди, разорившиеся, обанкротившиеся или отказавшиеся от другой работы».46 Существовали и «школы дам», где скромные школьные учительницы учили мальчиков и девочек, чьи родители могли платить, трем правилам и религии. Во всех школах особое внимание уделялось тому, чтобы научить учеников довольствоваться своим положением и проявлять должную субординацию по отношению к высшим классам.