Век Вольтера

Бессердечие зрителей и преступников придавало повешениям характер праздника; люди выстраивались вдоль дороги, чтобы увидеть, как приговоренных везут на телегах в Тайберн; лоточники и торговцы продавали толпе джин и пряники, орехи и яблоки; уличные певцы пели баллады не лучше, чем капитан Макит в «Опере нищего». Публика, никогда не любившая законы и полицейских, делала героями преступников, которые успешно совершали свои подвиги или, будучи пойманными, встречали суд и смерть с презрением или улыбкой. Джек Шеппард, «Роб Рой» (то есть Роберт Макгрегор), Дик Терпин, Джонатан Уайлд — все они процветали в этот период. Джек, совершая почти ежедневные ограбления в Лондоне и его окрестностях, был выдан полиции Джонатаном Уайлдом; он сбежал, был вновь арестован, снова сбежал, был пойман в кутузке и повешен, в возрасте двадцати двух лет, перед многотысячной толпой, которая ожидала, что он сбежит даже с петлей на шее. Дефо и Эйнсворт с пользой рассказали его историю, сэр Джеймс Торнхилл написал его портрет. Терпин раздал деньги скорбящим, чтобы те проследовали за его повозкой к виселице; но наибольшую известность ему принес вымышленный рассказ Эйнсворта о стремительной поездке Дика из Лондона в Йорк. Точно так же «Жизнь мистера Джонатана Уайльда Великого» Филдинга пронесла этого негодяя через века. Большая часть этой мощной сатиры — вымысел, но он не более интересен, чем факты. Джонатан, как и Янус, имел двойное лицо. Он организовывал, управлял и эксплуатировал воров, скупал у них краденое по собственной цене и предавал их магистратам, когда его единомышленники восставали. В то же время он открыл симпатичную контору, где принимал ограбленных людей; за солидное вознаграждение он обещал вернуть им их вещи или деньги; на вырученные деньги он содержал несколько любовниц и жил припеваючи почти пятнадцать лет. Но его процветание превзошло его благоразумие; он был арестован как торговец краденым, и его повесили на радость огромной толпе (1725). Возможно, он послужил моделью для мистера Пичума в «Опере нищего».

Беззаконие охватывало все слои общества — от нежного карманника до торговца контрабандой и титулованного дуэлянта. Прошли сотни дуэлей, некоторые на открытой улице, некоторые в Гайд-парке или Кенсингтонском саду, но большинство — на «Поле сорока шагов» за Монтагу-Хаусом (ныне Британский музей). Они редко были смертельными, поскольку пистолеты были неуклюжими, и мало кто мог точно прицелиться из них с тридцати шагов; вероятно, многие бойцы старались стрелять выше головы; в любом случае примирение обычно наступало после первой пролитой крови. Дуэли были незаконными, но к ним относились с пониманием, поскольку они поощряли осторожную вежливость в высказываниях. Аресты случались редко, за исключением смертельных случаев; и если выживший мог доказать, что следовал правилам игры, его отпускали после короткого заключения.

В 1751 году Филдинг, бывший в то время мировым судьей, опубликовал книгу «Исследование причин недавнего увеличения числа грабителей и т. д., с некоторыми предложениями по устранению растущего зла» (An Enquiry into the Causes of the Late Increase of Robbers, etc., with Some Proposals for Remedying the Growing Evil). Он приписывал этот рост преимущественно не бедности, а росту «роскоши» среди низших классов; у простых людей теперь было достаточно денег, чтобы посещать таверны, парки развлечений, театры, маскарады и оперы; и там они встречали людей, искушенных в распутстве и преступлениях. Второй причиной, по мнению великого романиста, было увеличение потребления джина.

Джин — основной продукт питания (если его можно так назвать) более чем ста тысяч жителей этого мегаполиса. Многие из этих несчастных проглатывают пинты этого яда в течение двадцати четырех часов; ужасные последствия этого я имею несчастье видеть каждый день, а также ощущать запах».76

Третьей причиной были азартные игры. Четвертая — некомпетентность закона; он оставлял поимку преступников на усмотрение сторожей.

выбранные из бедных, старых, дряхлых людей, которые… вооруженные только шестом, который некоторые из них едва в состоянии поднять, должны охранять лица и дома подданных Его Величества от нападений шаек молодых, смелых, крепких, отчаянных и хорошо вооруженных злодеев.77

Даже если сторож не был напуган жестокостью разбойников, его можно было подкупить, как и констебля, которому он докладывал, как и магистрата, к которому констебль приводил преступника. Охрана порядка в Лондоне была возложена на 1000 констеблей, 474 бидла, 747 сторожей. Между арестом и осуждением в Лондоне находилось 2214 адвокатов, некоторые из них были людьми образованными и честными, а некоторые — не совсем. Доктор Джонсон сказал об одном человеке, который только что вышел из комнаты, что он «не хотел бы говорить плохо о ком-либо за его спиной, но он полагал, что этот джентльмен был адвокатом».78