Век золотых роз

Они отправились дальше вместе. Эристо объявила, что так и быть, составит компанию Дар-Теену до самых Диких земель, а там уж свернет на восток, как и собиралась. В утреннем свете ийлур наконец рассмотрел свою новую спутницу: волосы у нее были глубокого синего цвета. Дар-Теен таких никогда не видел, но отчего-то постеснялся спрашивать, не является ли столь замечательный цвет результатом каких-нибудь женских хитростей. Глаза же Эристо показались ийлуру парой драгоценных изумрудов – они были такими же чистыми, прозрачными и блестящими.

Порой у Дар-Теена возникало ощущение, что они знакомы вот уже Фэнтар ведает сколько лет. Но предчувствие, зародившееся под сердцем, ворочалось и не давало покоя: словно сам бог-покровитель нашептывал с высоты небесных чертогов о том, что Эристо далеко не случайно появилась на пути Дар-Теена.

Глава 13 ГОРОД У КРОМКИ ДИКИХ ЗЕМЕЛЬ

– Чтоб ты сдохла, поганая тварь! – Элхадж в сердцах сплюнул на землю. Пальцы все еще сжимали обрывок поводьев, но щера уже и след простыл. Зеленая зверюга, видите ли, возомнила, что ей нечего делать с всадником, который не в состоянии ее прокормить. Возомнила – и, перекусив ночью поводья, была такова. Наверное, отправилась обратно в стойбище, а может быть, и к ближайшей стае щеров…

Впрочем, Элхаджу было наплевать, что там случится дальше с украденным у кочевников щером. Он неподвижно стоял, разглядывая потемневший ноздреватый снег под ногами, и пытался сообразить, что делать дальше.

– Какой идиот! – наконец вынес Элхадж себе вердикт и отшвырнул кожаный ремешок.

Мучительно было думать о том, что, соберись он вечером с силами и расседлай щера, все было бы иначе… А так – зеленокожая тварь соизволила удрать вместе с седлом, с притороченной к нему сумкой, где Элхадж держал остатки снеди, а заодно лук и стрелы. Остался, правда, большой нож, который Элхадж сунул за пояс; но много ли пропитания добудешь с ним посреди совершенно голой степи?

Синх вернулся к месту ночлега и уселся на кусок шкуры, которая вот уже несколько ночей служила ему постелью. Огня не разводил – и не из чего, и незачем; одинокий костерок слишком хорошо виден в темной степи. Мерз всю ночь, задремал только под утро, надеялся еще за два-три дня добраться до Диких земель… Элхадж поймал себя на том, что бессмысленно хихикает. Не было больше щера, не было больше еды – даже тех скудных запасов, которые он прихватил из стойбища кочевников. А это означало, что только чрезвычайное везение может довести его до Храма.

– Помоги мне, – по привычке прошептал синх. А потом только покачал головой: нет, Она не поможет. Мать синхов сама ждет помощи, сама закована в цепи…

И внезапно для себя самого Элхадж пожалел о том, что нет рядом Дар-Теена. Да и жив ли этот ийлур? В последнем Элхадж сильно сомневался.

«И что толку, что я сижу и раздумываю над тем, чего нет?» – Он решительно поднялся, свернул валиком шкуру и, водрузив ее на плечо, пошел вперед.

«Теперь мне уж точно не на кого рассчитывать, кроме как на самого себя, – продолжил синх свои размышления, бодро топча мокрый снег, – и я дойду до Диких земель, обязательно дойду».

И, чтобы разогнать застывшую тишину, сказал:

– Жаль только, что со мной нет семян золотых роз, которые нес этот сумасбродный ийлур. Я бы мог посадить их у Храма, чтобы цветы Шейниры вновь вернулись в Эртинойс. А уж когда вернется сама богиня…

Так он шел весь день, недолго передохнул, только когда солнце повисло в зените. Мурлыкал под нос простенькие мотивчики, чтобы заглушить голодное урчание желудка, и старался думать о том времени, когда Шейнира будет пребывать в Эртинойсе и все ее дети смогут воззвать к ней в молитве. Мечтал о том, что тогда он, Элхадж, станет во главе Храма, и Шейнире будут приноситься обильные жертвы, и народ синхов перестанет быть беззащитным, и каждый получит по заслугам.

А когда село солнце, Элхадж выбрал клочок земли, свободный от снега, разостлал шкуру и улегся на нее, подтянув колени к груди. Куртка с плеча Тхо-Ра кое-как согревала; ступни Элхадж прикрыл краем шкуры – и почувствовал себя почти уютно. Жаль только, голод давал о себе знать, но синх убедил себя, что это продлится недолго. Еще метхе Саон говорил, что чувство голода терзает только первые дни, потом оно уходит… Правда, вместе с ним уходят и силы.

«Значит, мне нужно добраться до Диких земель до того, как я упаду», – подумал Элхадж, зевая. А потом сон скомкал и небо, и холмы.

И снова он поднимался по малахитовым ступеням. Наверх, на самый верх главной башни Храма. Туда, где спрятался Отступник…