Век Зверева

А наемники между тем в униформе. Черные просторные куртки, кепи с длинными козырьками, высокие ботинки. Нужно искать одиночного зверя. Бухтояров уже стал привлекать к себе внимание. А это и хорошо. Есть на втором этаже в правом крыле один тупичок. Он направился туда, и один из сторожей — за ним. Идет Бухтояров медленно, нарочито.

— Эй!

И еще раз: «Эй»!

Стоя за углом, в нише он ждал.

А парень-то оказался слабоват. Беспечно завернул за угол, шаг замедлил, соображая, куда делся этот ходок. Пора ему лежать, как и всем, рожей вниз, на полу. Указаний ждать.

Ребром ладони попал Охотовед точно в кадык, что и требовалось, оттащил мужика в угол и мгновенно оказался уже в куртке, кепочку натянул на глаза. И ствол слабоват. Всего лишь «кедр». Дальность стрельбы — сто пятьдесят метров. Ничему их жизнь не научила. А впрочем, и задача-то была у этой братвы пикантная. Тонкая.

Бухтояров спустился через правое крыло к ограждению. Главное — фактор внезапности, как и раньше и всегда.

До терминала с заправщиками — пятьсот метров. Туда и нужно направиться. Пока не мешает никто, но и не помогает. Идти нужно непринужденно, но быстро. Керосиновозов там два, стоят рядком. Возле — «братва» в куртках и кепочках. Пасут. Трое их. Объект — важный. А за спиной Зверева уже шумно. Это — тело нашли со сломанным кадыком, недовольны.

Двое, опершись спинами на бампер «ЗИЛа», беседуют, третий навстречу Бухтоярову два шага сделал, неудачно, сектор обстрела перекрыл. Главное — водителя не задеть, чтобы ключи не искать долго.

Бухтояров оглянулся. Самолет уже потихоньку катится на рулежку. Пожалуй, пора. Метров пятнадцать до машин, а водитель — вот он, слева, на ящике сидит. Ни жив ни мертв. Значит, будет жив.

Всю обойму выпустил Бухтояров по цели. Не любил он это оружие. Легкое, для ближнего боя, но другого-то сейчас нет. Уже бегом подбежал к расстрелянной охране терминала, схватил другой ствол, так как запасной обоймы в куртке не обнаружилось.

— Ключи. Давай быстро ключи. Я наш. Русский, — то ли приказал, то ли объяснил он.

— А это кто был? — спросил, почему-то шепотом, водитель.

— Оккупанты, дядя. Ключи! Какая машина?

— Первая!

— Сколько в ней?

— Литров пятьсот.

— То что надо…

«Зилок» завелся с ходу. Хоть здесь порядок. А к терминалу уже выворачивал пассажирский автобус, в нем — человек шесть.

— Это дело нам знакомо, — сказал сам себе Бухтояров, — и вечер сегодня приятный.

Он направил «ЗИЛ» прямо в лоб автобусу, и нервы у того, кто вел его, не выдержали, отвернул.

«ТУ» стоял на взлетной полосе метрах в трехстах, форсируя двигатель, готовясь к набору скорости, к взлету.

Бухтояров бы успел выброситься из кабины, откатиться, побежать, ожидая жуткого толчка в спину и полета то ли в новую постылую жизнь, то ли в преисподнюю. Но лайнер двинулся, покатил по дорожке, и в маневре можно было ошибиться, а не хотелось.

Заправщик несколько низковат, и потому он направил его в стойку правого шасси, снес ее, самолет крутнулся на двух точках опоры, потерял устойчивость. Тогда-то он и пропорол крылом цистерну, да и само крыло смялось, и искра от трения металла нашла керосин…

Через три минуты спецназ штурмом взял здание аэропорта. Никто из пассажиров не пострадал. Рассеявшихся на всем пространстве летного поля наемников просто перестреляли.

Самолет горел долго и смрадно. Заправленный под завязку топливом, он развалился, отлетела хвостовая часть, фонарь кабины нашли потом почти в километре. Спастись удалось одному из пилотов. Его выбросило взрывной волной так удачно, что он упал на траву возле ограждения и всего лишь получил местные ожоги второй степени и сотрясение мозга. От Бухтоярова не осталось ничего.

…Душа Люси Печенкиной еще не вознеслась. Она бродила возле озера, проникала в дом с выбитыми стеклами, в котором не спешил прибираться Иван, ее давний и близкий друг. Она постояла над Иваном, сидящим возле дуба, поплакала над ним и привиделась своему позднему суженому. Слеза стекла по щеке Ивана. Он очнулся, а Люся решила осмотреть окрестности. Совсем скоро ее призовут туда, в комнату, где белые стены и зеленые холмы за окном. Она будет ждать своего луча, своего знака на срезе холма и потом отправится по коридору, слушая долгую и невнятно-прекрасную музыку, а потом ее личное дело рассмотрит Создатель. А может быть, это будет не он сам, а кто-то из его небесной канцелярии. Она слишком незначительна, чтобы претендовать на внимание столь высокой персоны. Так думала Люсина душа и поражалась тому, что она может думать. Но она знала, что это ненадолго и скоро она будет только ЗНАТЬ.

А пока она решила немного попутешествовать и осмотреть окрестности. Боги Восточной Пруссии заметили ее и грустно улыбались. Все, даже строгий Перкунс. Им было жаль, что они не увидят эту женщину на уборке урожая и не она приготовит белого поросенка в назначенный день.