Век

— Cablogramme pour Monsieur Feldman[93]. — Посыльный в форме протянул конверт, восхищенно разглядывая просвечивающее неглиже Габриэллы.

— Merci.

Она дала ему чаевые и закрыла дверь.

— Я вскрою?

Эйб как раз закуривал сигарету.

— Конечно.

Вскрыв конверт и прочтя телеграмму, она переменилась в лице и посмотрела на него.

— Кто такой Сид Кон? — спросила она.

— Это тот парень, который пытается нас «организовать» в профсоюз. А в чем дело?

— Это телеграмма от Маури Шульмана. Сида Кона убили.

Эйб приподнялся и уставился на нее:

— Что ты сказала?

— Я лучше прочитаю текст телеграммы: «Сид Кон убит. Пикетирование на время отменяется. Думаю, вы должны вернуться. Неприятности. Подпись: Маури».

— Тупица. Почему он мне не позвонил? Что значит «неприятности»? О Боже, закажи разговор с ним…

— Но, Эйб, в Нью-Йорке середина ночи!

— Так разбуди этого кретина! Его номер — Эльдорадо 5—4728.

Пока Габриэлла заказывала разговор с Америкой, Эйб встал и начал мерить шагами комнату, как тигр в клетке. До этого она много раз видела его разгневанным, но на сей раз это был не столько гнев, сколько… Что? Она не была уверена, но ей показалось, что он был напуган.

— Кому понадобилось убивать Сида Кона? — спросила она.

— Откуда мне знать, черт побери?!

— Ну, у тебя должна быть какая-то версия… Если бы я была следователем, у меня была бы версия.

Он уставился на нее:

— Ну, например?

— По всей вероятности, я стала бы искать того, кто должен получить максимальную выгоду, убрав его с дороги.

Он перестал мерить комнату, и лицо его побелело.

— Ты что, хочешь сказать, что это я убил его?

— Конечно нет! Как ты мог его убить? Ты был здесь, со мной. Если не… — Она запнулась и с ужасом подумала, сказать ли то, что вертелось у нее в голове.

— Если не — что?

— Уже были разговоры, что ты платишь шайке за то, чтобы они не давали профсоюзу развернуться. Я в это никогда не верила, но…

— Но — что?

— Это правда?

Он грузно опустился на софу.

— Ладно, — сказал он. — Я знаю, кто пришил Сида Кона. Джерри Гроссман выбил его из игры, потому что я ему сказал, что не хочу этой проклятой забастовки! Но я не думал, что он действительно убьет кого-нибудь… О Господи…

Она вся напряглась.

— Кто такой Джерри Гроссман?

— Он и есть проклятый главарь этой шайки. А ты думала кто?

— Значит, это правда?

— Я плачу Гроссману уже четыре года. А почему, черт возьми, ты думаешь, профсоюзы не суют нос в мои дела? Дай мне сигарету…

Она принесла ему сигарету и автоматически прикурила ее для него. Габриэлла была слишком потрясена, чтобы реагировать на окружающее. Он глубоко затянулся и посмотрел на нее.

— Я плачу Гроссману две тысячи в месяц за защиту, главным образом — от профсоюза. Профсоюзные боссы об этом знают и уважают правила. Они не ищут приключений, если могут их избежать. Но этот парень Кон заставил их выступить против меня, так что мне пришлось поговорить с Гроссманом прямо накануне нашего отлета в Париж и попросить его позаботиться о моих интересах. Я-то думал, что он обойдется обычными штучками — телефонными угрозами, чем-нибудь похлеще, но, клянусь Богом, Габриэлла, я и не думал, что он убьет этого недоноска!

— А что, по-твоему, делают главари шайки в таких случаях? — воскликнула она сердито, уже не сдерживая своих эмоций. — Я не могу поверить, что ты оказался таким глупым, что нанял гангстеров только для того, чтобы профсоюзы не лезли в твои дела.

— Я был вынужден это сделать.

— Почему же?

— Чтобы одолеть конкурентов.

— К черту все это! Если ты не можешь честно побороть конкурентов, тебе вообще нечего делать в этом бизнесе!

— Это легко сказать, но чертовски трудно сделать!

— Ох, Эйб, Эйб… — Она была так потрясена его слепотой, что ей хотелось кричать. — И помимо всего прочего ты когда-нибудь задумывался о своем отношении к пуэрториканцам, которые на тебя работают? Мой дед и твой отец были иммигрантами, которым приходилось бороться против таких, как ты. А теперь, пятьдесят лет спустя, ты обращаешься с ними так же, как обращались с твоим отцом… Не могу в это поверить. Просто не могу!

— Поверь мне. Правильно или нет, но я думал об этом.

— Тогда ты можешь разделаться со всем этим!

— Как?

— Избавься от Джерри Гроссмана.

— От Джерри Гроссмана не избавишься.

— Так перестань платить ему! Это достаточно просто.

Он ей не ответил.

— Разве это не просто?

Он разглядывал свою сигарету. Потом наконец поднял глаза на нее.

— Я не знаю, — сказал он тихо, — и я боюсь браться за это.

— Эйб, но ты должен найти выход! Ты просто обязан освободить наш бизнес от гангстеров.

— Наш?

— Да, наш. Я — твоя жена, ты не забыл?

Она села рядом с ним, остывая.

— Послушай, дорогой, должен же быть для нас безопасный выход из этого положения. Поговори со своим адвокатом, он выяснит, как все уладить. От Гроссмана можно откупиться?

— Не знаю, может быть.

— Но ты все-таки понимаешь, насколько это важно?

— Да, понимаю.

— Ты будешь связываться со своим адвокатом?

— Да, я поговорю с Алланом.

Зазвонил телефон. Габриэлла поднялась, чтобы взять трубку.

— Это Маури, — сказала она.

Она наблюдала, как Эйб шел к телефону. Их взгляды встретились. Он взял трубку и произнес с горечью: