Веха

17.05.2015 год.

Веха!

Путёвка в жизнь!

Часть девятая!

Клинцы, город с населением около тридцати тысяч человек, тогда ещё был посадом в Суражском уезде, относился сначала к Гомельской области, потом к Черниговской, но к тысяча девятьсот тридцать шестому году, перешёл в ведомство Орловской области. Город был промышленным, в нём находились суконные фабрики, отделочная фабрика, кожевенные производства, а также предприятия машиностроения, включая и текстильного оборудования. Кроме этого, в Клинцах работала и перерабатывающая промышленность. Неплохо процветала и торговля. К этому времени Клинцы стал самым крупным образованием в тех местах, который постоянно обрастал новыми застройками на окраинах города. Рабочих рук явно не хватало, поэтому правительство было вынуждено отпускать рабочую силу из деревень, давая, таким образом, молодёжи вырваться из трущоб. Все родители хотели, чтобы их дети прирастали в городах, но на эти передвижения необходимы были разрешения местных властей, которые не очень-то тоже хотели лишаться своих кадров.

В Клинцах ещё было относительно спокойно, так как жизнь протекала размеренно, но комсомольские организации, под управлением коммунистов, постоянно агитировали молодёжь на разные стройки страны. Особенно много людей уезжало поднимать промышленные районы Донбасса и Криворожья, где были основные месторождения каменного угля, да и железной руды. Там построили и первую гидроэлектростанцию Днепрогэс! Поднимали металлургию, бурили шахты, строили заводы в Харькове, Луганске, Николаеве, Херсоне и других местах. Поднимали сельское хозяйство, чтобы накормить огромную страну. В Москве запустили первую линию метрополитена, строились новые порты и судостроительные верфи. Поднимали военную промышленность.

Но это было где-то. Про трудовые подвиги мы слышали по радио, да и на собраниях, которые проводились довольно часто на предприятии. Во все времена люди всегда были разными. Одни быстро реагировали на разные изменения в политики, и в порыве быть непременно первыми там, где тяжело, где опасно. Они сами рвались туда, затягивая своей энергией, и умением говорить, поднимая массы людей на всевозможные свершения. А были и такие, которых всегда было больше, кто оставался на своих местах, проживая всё в тех же домах, работая на тех же предприятиях, или прозябая в деревнях на колхозных полях и фермах.

Мы с Аней хоть и были комсомольцами, но куда-то срываться с места в романтическом порыве, не собирались. У нас были свои планы, и они основывались на том, чтобы создать свою семью, нарожать массу деток, и поднимать их по жизни, работая на предприятиях города. В общественной жизни фабрики мы участвовали, как и все комсомольцы. Павел с Иваном куда-то хотели сорваться, но потом вовремя одумались. К лету мы уже работали наравне с другими фабричными. Нам выдали свидетельства и распределили по сменам и цехам. Павел перевёлся на фабрику имени Ленина, а Иван ушёл работать на фабрику имени Октябрьской революции. Осенью Иван должен был расписаться с Лидой, они уже с ней жили вместе, сняв небольшой домик недалеко от фабрики. В нём проживала одна бабка, занимая маленькую комнатку, а весь остальной дом, отдала в распоряжение молодых.

Павел тоже пристроился к одной женщине. Она проживала на Стодоле, тоже недалеко от фабрики, а его девушка жила у родителей недалеко от фабрики.

Я же остался в общежитии, и ко мне подселили одного парня из того самого Кажушья. Звали его Илья, он был чуть моложе меня, но крупнее фигурой и ростом, очень добродушным и улыбчивым. Гулять он не любил, много читал, и почти всё свободное время проводил за чтением книг. Меня он полностью устраивал. Если честно, то Павел стал меня доставать своими ночными гульнями, и неугомонным характером. Мы продолжали очень часто встречаться, и проводить время где-нибудь на речке.

Я спросил у Ильи по поводу Марфы и её дочки, но он ничего не знал о ней, хотя пообещал обязательно расспросить о них у родителей. И узнал! Марфа действительно проживала у них в деревне, дом сгорел после того, как они с дочерью покинули его. С тех пор её никто не видел, и ничего не слышал о ней.

Вообще, в нашей деревне от голода и холода за тридцать второй и тридцать третий года, умерли больше тридцати человек! – сказал мне Илья как-то вечером, вернувшись из деревни после выходного дня. – Мы в те времена с мамой тоже уехали на Урал, где работал папа, а потом и мама! За счёт пайков, которые выдавали работающим, мы и выжили тогда! А у вас как было? – спросил он у меня.

– Тоже тяжко, но как-то от голода никто не умер! – отозвался я, вспоминая те времена. – Часто к нам приходили люди с детьми, как та Марфа, обычно с городов! Мы их кормили и давали хоть что-то на дорожку! Мать всегда переживала, что не может дать больше, у нас у самих семеро по лавкам было! Отец тоже ездил на Урал работать! В общем, как-то так!