"Вексель Судьбы" (книга первая)

-- А я вообще не понимаю предмета вашего спора, друзья! -- поспешила внести умиротворяющее начало Мария. -- Между прочим, нам уже несут plat de resistance. Поэтому давайте-ка лучше выпьем и сосредоточимся на вкусном!

-- С огромным удовольствием! -- отозвалась Эмма. -- Но ведь вы, русские, не пьёте просто так. Так за что же мы выпьем?

-- Давайте выпьем за взаимопонимание, -- предложил Алексей. -- За взаимопонимание, которое не просто облегчает жить, но делает каждого из нас богаче.

-- О, мы все мечтаем разбогатеть! -- рассмеялся Каплицкий. -- Присоединяюсь!

После подачи главных блюд и нескольких минут, ушедших на то, чтобы начать разделываться с их изысканным и великолепно украшенным содержимым, Каплицкий промокнул губы салфеткой и вернулся к своей немного ушедшей в сторону теме.

-- Пока вы кушаете, я позволю себе завершить изложение той мысли, с которой я начинал нашу беседу. И для меня большая честь, чтобы её выслушали именно вы -- блестяще образованные, талантливые и успешные молодые люди из России. Я говорю так не для того, чтобы вам польстить -- хотя в ваш адрес уместны любые комплименты, а в силу своей убеждённости в том, что именно вашей стране предстоит сыграть особую, если не сказать ключевую роль в предстоящей судьбе Европы.

Алексей тотчас же отставил тарелку:

-- Вы говорите волнующие слова, Гельмут, и наивно желаете, чтобы мы спокойно продолжали кушать!

-- Это повод для третьего тоста, друзья, -- сказала Эмма, вдохновенно поднимая свой бокал. -- Давайте на этот раз выпьем за вашу великую, неизведанную и доселе ещё не сказавшую своего настоящего слова страну!

После этого замечательного тоста, за которым бокалы Petrus были опорожнены, Каплицкий перенёс себе в рот два крошечных куска антрекота и, быстро пережевав их, продолжил, выпрямив спину:

-- Так вот, позвольте я вас спрошу: верите ли вы в то, что сегодняшняя европейская цивилизация, или, возьмём немного шире, цивилизация западная, в полной мере отвечает своим основам и своим отправным идеям? Верите ли, что её нынешние институты и узаконения способствуют развитию и укрепления в людях исконно европейского духа свободы, ответственности, культуры? Верите ли, что люди, живущие на европейской земле, осознают все эти ценности и стремятся поддерживать их в внутри себя?

-- Конечно же не верю, -- ответил Алексей. -- Сегодня вообще очень трудно говорить о верности чему-либо.

-- Ну вот, и отлично. Тогда выслушайте моё мнение насчет того, что происходит с Европой. И затем вы поймёте, что я имею в виду, когда говорю о новой роли России.

-- Мы все внимание, говорите! -- подтвердила Мария.

-- Итак, -- начал Каплицкий, поудобнее устроившись на своём стуле, -- никто не станет отрицать, что на протяжении тысячелетий, со времён Рима и Афин, древних галлов, нашего германского Мидгарда, славян, кельтов -- пожалуй, всех, кто населял и продолжает населять сегодня этот континент, одной из ключевых и определяющих идей была идея ухоженного, безопасного и справедливого мира. Не думайте, что я изрёк банальность -- в других местах Земли бытовали иные идеи: вспомните, ну хотя бы Тамерлана или тех, с кем повстречался в Америке Кортес. В Европе тоже лились потоки крови, в этом вопросе я полностью согласен со своим русским другом. Однако по какой-то причине после каждого кровопролития, после каждого безрассудства народы, населяющие наш континент, становились более организованными. А древнее зверство на какую-то пусть даже мизерную долю замещалось понятиями справедливости и так, шаг за шагом, уходило. И ещё -- словно во искупление пролитой крови и всех подобных ужасов люди с удвоенной энергией начинали заниматься украшением вмещающей их среды. Мне кажется, в основе этого процесса лежала какая-то внутренняя европейская молитва: выравнивая поля, прокладывая дороги, каналы, строя из вечного камня прекрасные здания, замки и аббатства люди надеялись, что в этой лучшей среде жизни они сами или, во всяком случае, их потомки станут человечнее. Даже кордовские арабы, некогда неотличимые от своих диких родственников из Магриба, прожив пять веков в Испании стали мало чем отличаться от испанцев. И хотя люди в остальных частях света в перерывах между войнами и смутами занимались, в общем-то, тем же самым обустройством, почему-то именно в Европе им удалось построить Европу. Вы вновь качаете головой -- вы не согласны со мной?

-- Пока могу только сказать, что я не уверен в универсальности вашей теории, -- ответил Алексей. -- Не будем брать далёкие страны, обратимся к России. Я уверен, что в России была другая идея, и она точно -- не обустройство существующего. Один мой друг недавно высказал мысль, прямо противоположную вашей, -- о том, что в России, постоянно стремясь к чему-то новому и более совершенному, не только не обращали внимание на жалкое настоящее, но и с лёгкостью сами его разрушали или позволяли разрушать, если случались войны и прочие напасти.