Векша (СИ)

Оружие у неё было - как в каждом доме. Другое дело, что боезапас убогий - опять же, как в каждом доме. Князь постановил - десять патронов на ствол под месячный отчёт стрелянных и нестрелянных. Не более. Князю, а точнее, кому-то умному и боязливому рядом с князем, пришло в голову, что десяти патронов хватит для обеспечения месячного запаса пищи в охотничьем посёлке. Привычный к причудам власти народ поворчал да взялся за старое. Капканы, самострелы, луки, стрелы, петли. На это ограничений не существовало - кто-то самоуверенный из княжеского окружения решил, что старинное оружие никак не конкурент огнестрельному. Видимо, давно не видел, как ловят стрелы в лесу исподтишка. Впрочем, дело не только в самоуверенности - если патроны к оружию в Горинском округе производил один-единственный завод, расположенный в Горинске, отчего было возможным как-то отслеживать передвижение боеприпасов, то стрелы к лукам и болты к арбалетам ну никак не отследишь - делать их умел каждый второй в охотничьих поселках, селах, деревнях и хуторах. Замучаешься контролировать и запрещать. Да и не запретишь особо - и без того люди ропщут на строгость власть предержащих, и без того банды полнятся. И воевать с такими трудно - хорошее знание здешних лесов даёт неслабое преимущество в борьбе с градскими войсками. За примерами далеко ходить не надо - того же Кривина взять, который год пьёт кровь Сколоту, да и не только ему. А начиналось с малого, как и всё великое. Бывший командир группы из Костёркино, болезненно ущемлённый Сколотом то ли в полномочиях, то ли в жаловании, встал на тропу войны с Горинском. Увёл половину отряда в Чёртовы Сопки, где переждал год в относительном спокойствии - время выдалось сложное, Дарховск повышал таможенную пошлину и драл три шкуры с караванов, проезжавших по Большому Тракту в его секторе. Обстановка была напряжённая, на дезертира рукой махнули - сбежал, да и ладно, не пакостит, есть не просит - и фиг с ним. И проморгали. И Горинск проморгал, и Дарховск, и Акимовск со Спалашичем. А Кривин набирал людей отовсюду. Не способный похвастать тяжёлым и мощным вооружением, он показал немалую хитрость и изощрённость в ведении партизанской войны, устраивал провокации на границах городских округов, накаляя обстановку в отношениях между главарями, заставляя их, что называется, гнать волну друг на друга, выдвигать взаимные претензии и расчехлять оружие для большой междоусобной войны. И пару раз почти добился своего - буквально за несколько минут до роковой команды "Огонь!", когда батарея тяжёлый орудий готовилась плюнуть залпом в сторону Дарховска, по рации прилетела весть, что в районе назревающих боевых действий была замечена довольно большая вооруженная группа "неустановленной принадлежности" (прямо так и сказали). Отряд, нарвавшийся на неизвестных, потерял почти половину убитыми, но и свою долю в виде трупов и трофеев взял. Среди опознанных нашлась парочка тех, кто ушёл с Кривиным в Сопки. Большого междоусобного кровопролития удалось избежать, и началась большая игра в кошки-мышки, продолжающаяся и поныне... Противостояние Кривина и окружных городов не сходили с уст здешнего люда, постоянно обрастая подробностями и деталями, причем некоторые из них заставляли диву даваться, на что способно людское воображение. Одно время ходили слухи, что Сколот забрал в свой гарем дочку Кривина, вот, дескать, Кривин и бесится. Когда очередному пересказчику пояснили, что у Кривина трое сыновей и все трое сейчас с ним в Сопках, пересказчик попытался выкрутиться, дескать, дочка была внебрачной. Кто-то рукой махнул, кто-то высмеял записного враля, кто-то подхватил эту, уже неизвестно какую по счёту сплетню и понёс дальше. Насчёт гарема Сколота пояснений не было - существовал ли он в действительности или же являлся плодом воображения завистников и конкурентов, оставалось загадкой. Инга склонялась к тому, что дыма без огня не бывает. И хотя у Сколота имелась молодая красавица-жена, носившая ныне третьего ребёнка, вряд ли что-то мешало окружному владыке завести себе эдакий "малинник", где можно отдохнуть от важных государственных дел...

Патроны один за одним входили в каморы винтовочного барабана. Семь штук. Три неприкаянными остались в маленьком патронташе на прикладе.

Револьверный карабин был короток, его убойной мощи с трудом хватало на кабана из-за малого калибра. Но Инга, тем не менее, предпочитала его любой другой винтовке - именно за компактность и скорострельность. Вращение снаряженного барабана при стрельбе и взведение курка осуществлялось с помощью рычага, заменявшего спусковую скобу. При определённой сноровке семь пуль всадить в набегающего зверя можно было за четыре секунды. "Болтовики" такой скорости не обеспечивали. Плюсом к тому - не терялись гильзы. После стрельбы их можно было аккуратно извлечь с помощью экстрактора, а не искать в траве. Мелкий же калибр окупался меткостью - не белку в глаз, конечно. Но с двухсот метров под лопатку, чтобы зверь сделал "свечку" - давно не великий труд.