Вектор

– К сожалению, это так, мой милый, и если ты не веришь, посмотри. Твои руки обработал ты сам, неуклюже и грубо, прямо поверх кофты, хорошо хоть куртку снять. Не было никакой еды, отверстие, откуда ты вылез, до сих пор открыто, а соседняя комната наглухо закрыта. Ты сумасшедший, и сейчас твое стремление к адреналину достигло апогея, и благодаря проноксу твой мозг заблокировал информацию о его сильных побочных эффектах, которые ты узнал на одном из терминалов. Он все затягивал тебя и позволял раскрыться твоим фанатичным стремлениям к гонке за белым кроликом в полной мере – уж так он работает, тут ничего не поделаешь. Мирная жизнь не для таких, как ты, и это то, что ты больше не можешь скрывать и подавлять, не в этом месте, пронокс помог тебе освободиться. Брат не причем, просто спокойная жизнь не для тебя, так было с самого детства. От пронокса ведь хорошо, верно?

Стоило ей замолчать, как она тут же исчезла. Я все думаю о том, правда ли, что она сказала, и действительно, после смерти Анны-Лизы я потерял контроль и встал на скользкий путь, или же это случилось куда раньше… но молодость и брак прошли без инцидентов, я точно помню, хорошую, прекрасную жизнь в семье и заботе, ведь это было противоположностью нашего с Ноланом детства… Наоми – лишь часть моего воображения, ее появление и такое точное донесение до меня этих идей пугает именно тем, что я и не понимал об их существовании, и, следовательно, можно смело предположить наличие чего-то еще, что мне доселе неведомо… но будет раскрыто самым страшным местом.

Запись 41

Человеческому мозгу свойственно защищаться в опасных для него психически нестабильных ситуациях. Создается иллюзия нормальности, обманывается сознание, появляется шанс к уравновешенному существованию. И весь этот большой обман ради одной цели – выживания. Но стоит открыться истине, как пелена лжи спадет, что делает явь кошмаром. Тогда у заветного подсознания остается лишь один способ уберечь себя: закрыть воспоминания, связующие с восприятием безумия, под замок и спрятать их за самой дальней дверью, в самой глубине, дабы изменить реальность восприятия. Есть одно «но»: все то время, что безумие, словно зверь, заперто в клетке, оно медленно, еле заметно, но уверенно прорастает. И когда случится объединение – если повезет, – то поймешь, что теперь это объективная реальность.

Что это за комната: стены исписаны словами, предложениями, связанными с моим пребыванием здесь. Тело болит так, словно я только что дрался или меня переехал поезд. Что же произошло, я ничего не помню. В правой руке что-то лежит – это маркер, черный. Стены исписаны этим черным маркером, это сделал я. Но почему – надо понять, вспомнить, такое просто так не происходит, должна быть причина. Что тут написано – «страх», «сумасшествие», нужно найти что-то более существенное. «Нолан» – мой брат, он причина моего нахождения на станции. «Александр Краузен» – именно благодаря его заслугам люди были в безопасности некоторое время. Я видел его записи. «Галлюцинации» – не могу искать дальше: это слово – оно притягивает информацией. Почему оно так важно для меня, что же произошло? Вспоминай, надо вспомнить, кажется, кто-то был. «Наоми» – на стене слева, на уровне глаз, и я вспомнил. Маркер выпал из руки, кажется, что это происходит впервые, но на самом деле такое уже было, что вводит в отчаяние. И я начинаю вспоминать разговор – иллюзию разговора, открытие истины, но не более, дальше все словно в тумане.

Заболела голова, я сажусь на пол, надеясь, что все само уляжется. Все словно плывет, не позволяя хоть как-то думать или размышлять, во всяком случае, здраво. В голове крутится лишь одна мысль: принять это, чем бы оно на самом деле ни было, позволить тому, что пугает даже издалека, освоиться в голове. Разве это плохо – так я смогу двигаться дальше, так я смогу жить. Поднявшись с пола, только сейчас замечаю, он также весь в словах, это не может не пугать, но ничего не поделать.

«Охотник» – появилось чувство злости. На его руках еще десятки жизней, так что моя смерть мало что изменит. Ищи дальше, давай, должен быть ответ на вопрос, почему я здесь, и… «пронокс». Все попытки восстановить картины остановились, появилось лишь желание, непредвзятое, прямое – найти его, лишь он поможет избавиться от галлюцинаций, приведших меня сюда. От страхов, делающих меня уязвимым, и от боли, мешающей двигаться дальше. Его отсутствие сыграло немалую роль в том, что со мной произошло, хотя по факту все это из-за его отсутствия. Насколько бы логичной ни хотелось видеть причину сумасшествия, оно всегда будет угождать только себе, чтобы выжить, чтобы стать чем-то большим, чем просто отражение в зеркале, которое отличается от действительности.