Вектор ненависти

– Значит, столичный мэр может законы нарушать?

– Трепов был не мэр, а градоначальник, – мягко поправил Ваню учитель, понимая, что особой разницы тут нет. Понимал это и Ермолаев – и сразу парировал:

– Какая разница? Закон-то он нарушил.

– Нарушил, – согласился Вяльцев. – И лучше бы его наказали: тогда и покушения Засулич, я уверен, не произошло бы.

В другой раз выступил Тосин:

– Андрей Александрович, первомартовцев было с десяток – и они царя убили.

– Да, – кивнул Вяльцев, предчувствуя недоброе.

– И они царя убили, – повторил Серёжа.

– Да, убили.

– Как же его охраняли?!

– Плохо, – улыбнулся учитель, желая таким ответом положить конец дискуссии.

– А десять человек смогут Путина убить? – встрял Кулаков.

– Вряд ли, – снова улыбнувшись, снисходительно ответил Вяльцев. – Жизнь царя кое в чём отличалась от жизни современного президента. Да и бронированных карет тогда не было.

Всё же многочисленные покушения на Александра II приводили Вяльцева к циничной, но справедливой мысли: вместе с первомартовцами следовало вздёрнуть ещё и кой-кого из высших жандармских чинов. Если кучка обывателей-подпольщиков, пусть и вооружённых передовыми средствами уничтожения, способна убить монарха, то никакого оправдания бездействию карательных органов нет и быть не может.

А на саму деятельность террористов учитель долгое время смотрел глазами веховца Булгакова. Прочитав его статью «Героизм и подвижничество», Вяльцев наивно считал всех русских революционных террористов инфантильными героями, пылкими, возбуждёнными, готовыми на подвиг, на сиюминутную жертву, но не способными на труд длительный, изнуряющий, подвижнический. И лишь позднее, прочитав «Воспоминания террориста» Савинкова, услышав голос из другого лагеря, он понял, насколько поверхностно судил о террористах философ Булгаков. Мясник-интеллигент Савинков, возможно, в пику суждениям в булгаковском духе, рассказывал о буднях террористов, трудных и однообразных. Прежде чем с револьвером или бомбой выйти на подвиг, подпольщики подолгу готовили покушение, выясняли маршруты и время поездок жертвы, для чего подвизались кучерами или лоточниками. Им приходилось маскироваться, мимикрировать, вживаться в роли, чтобы не возбуждать подозрения городовых и филёров; приходилось днями, неделями торчать на улицах только для того, чтобы приметить, когда и куда проедет нужная им карета. И чаще всего, особенно в начале операции, когда сведения о намеченной жертве бывали крайне скудными, целые дни тратились впустую. Но террористы не отступали и продолжали с фанатичным, подвижническим упорством продвигаться к намеченной кровавой цели.

Однако в обсуждении с учениками Вяльцев предпочитал не лезть в историко-философские дебри и чаще давал поверхностные ответы, полагая, что и интерес ребят к затронутым вопросам был такой же поверхностный. Присутствие же на занятии Ольги отчасти усложняло дело: Вяльцев осознавал, что читать лекцию он будет отчасти и для неё, а не для одних учеников. Поэтому, подыскивая тему выступления, и обзорную, и интересную, учиель наметил следующее: порассуждать о том, почему народничество, поначалу ставившее своей целью просвещение народных масс, в итоге свелось к терроризму, к борьбе за народное счастье без самого народа. И когда на очередном занятии ученики расселись, косясь на скромно сидевшую за последней партой физичку Ольгу Михайловну, – учитель начал с вопроса к ребятам:

– Как вы считаете: современная жизнь безопасна?

К самому занятию он почти не подготовился. Современные подростки – аудиовизуалы, им требуются картинки, аудиозаписи, видеоролики. Для них школьная доска – разновидность экрана, на который должен быть направлен проектор. Но из-за недостатка времени, из-за проверки контрольных Вяльцев не собрал необходимый материал, даже фотографий под рукой не оказалось. Выбора не было: приходилось вести занятие, не пользуясь техникой. И он сразу же попытался втянуть учеников в беседу. Те молчали, выжидая, чтобы кто-то ответил первым. Наконец Терентьев решился:

– Нет.

– Нет, – повторил за ним учитель. – Ещё какие мнения?..

Остальные дружно замотали головами.

– Итак, вы не считаете, что наша жизнь безопасна, – резюмировал Вяльцев. – А почему?

Ученики слегка освоились, послышались ответы:

– Пешеходов сбивают.

– Много наркоманов, преступников.

– Разные катастрофы, взрывы.

– Теракты.

– А вы знаете, что Россия считается родиной терроризма? – подхватил последнюю реплику Вяльцев. – Увы, именно в России террор впервые стал применяться как средство политической борьбы. А кем?

– Народовольцами?.. – неуверенно ответил Тосин.