Вела Сезон 1

В центре переработки водорода не будет жидкой воды: когда водород вступает в масштабную реакцию с кислородом, добытым в недрах Хайяма, получается пар, его подают по трубам платежеспособному населению. Но все знали, сколько при этом высвобождается энергии. И насколько из-за этого опасны такие заводы.

Здесь хватало мер защиты, чтобы предотвратить взрыв, но вот жар… высосать жар не было никакой возможности.

Асала не представляла себе, насколько может быть жарко внутри водородной фабрики. Никогда не заходила.

Оставалось надеяться, что роботы — тоже.

Она опрометью бросилась к первой же двери, не обращая внимания на наклеенные знаки, кричащие «Опасно!» и «Посторонним вход воспрещен!». Дверь была под сигнализацией и со скан-замком, но Асала прострелила косяк табельным и давила на нее, пока не появилась темная трещина. Пауки уже нагоняли, но она пробилась внутрь и дала очередной залп из электрического оружия, чтобы отбросить их от проема.

В ночи завыла тревога, но это ничего — это только подскажет Экрему, где она.

Рану под ребрами Асалы прострелило болью, и она согнулась пополам, ее чуть не вырвало.

«Двигайся. Двигайся, или тебе конец».

Внутри уже было жарко, даже здесь, у дверей. Асала заставила себя двинуться вперед и побежала. Была почти кромешная тьма, только местами — несколько тусклых полос аварийного освещения вдоль пола. Трубы переплетались над головой так низко, что то и дело приходилось пригибаться, а стоило задеть одну, как Асала не сдержала крик от ожога.

Пауки замедлились, пока пробирались через дверь, но все же нагоняли. Пока что жар их как будто не потревожил, хотя он уже давил на Асалу и наливал тяжестью ноги.

«Жарче. Нужно найти, где еще жарче…»

Она чуть не влетела лицом в лестницу. Металл скоб обжигал руки, но она натянула на ладони пласт-ткань куртки и полезла вверх. «На лестнице этим гнидам будет посложнее. Может… отстанут…»

Если бы. Она уже слышала их за собой. Или это только воображение? Обмотанные руки соскальзывали со скоб. Пот заливал глаза.

Она выкатилась на решетку площадки и тут же отдернулась от раскаленного пола, пытаясь вскочить на ноги. Воздух опалил едкий запах гари. От ее одежды или кожи? Она шарахнулась прочь от лестницы.

На площадку перебрался первый паук, и Асала практически отчаялась.

Затем того пьяно повело в сторону, половина лапок подвернулась, и паук провалился через решетку.

Появлялось больше пауков. Больше падало. Лезли еще…

Асала присела. «Кто сдохнет первый… они или я…»

Она слышала, как некоторые пауки сыпались с лестницы — «динь» и «звяк» от их дребезга по полу. Один летаргически шел, пока до нее не остался метр расстояния, и тогда просто встал. Асала подняла слезящиеся глаза — между ней и лестницей множилось кладбище роботов.

«Получилось, — подумала она. — Я выдержала…»

Но тут ее что-то обожгло, она попыталась отстраниться, но почему-то сидела и не могла подняться, а потом уже и не сидела.

Ноздри обжигало все тем же паленым горелым запахом, теперь уже сильнее. Она не могла вздохнуть. Раскаленный воздух варил ее изнутри.

Все болело, и она не могла шелохнуться. Может, — мелькнуло в мыслях, — она все-таки не продержалась дольше роботов.

Последнее, что она запомнила перед тем, как жар растворился во тьму, — галлюцинацию лица Нико, в поту, в одышке выкрикивающих ее имя.

***

Дайо заключила Асалу в объятия с такой силой, что та не могла вздохнуть, и прижалась лбом ко лбу.

— Не забывай меня, сестренка.

— Я не хочу улетать, — сказала Асала.

— Надо. Если один человек в безопасности, значит, он поможет следующему. Скоро старейшины пошлют за тобой меня, м? Может, даже раньше, чем закончится этот период вылета.

Добрая ложь. Это Асала знала даже в таком возрасте.

— Мы снова будем вместе на Гань-Дэ, — прошептала Дайо. — Я буду писать тебе стихи каждый день нашей разлуки и отправлять каждый раз, когда будет электричество. Помни: «Пусть сердце копит лед годов, чтобы при встрече нашей растопить». Точно?

Но девочка, уже тогда с опытом женщины на тридцать пять лет старше, откуда-то понимала, что стихи никогда не придут. Эта девочка будет ждать, и ждать, и ждать, а потом наконец заставит себя прекратить это и запереть воспоминания подальше.

***