Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

голове. «Я написала письмо, - твердым голосом сказала она, - его величеству. Как только он

ответит, я поеду во дворец, и буду на коленях молить его пощадить нашего сына».

Порыв ветра заполоскал портьерой. Они увидели тучи, что шли по низкому, северному небу.

Молния, казалось, ударила прямо в шпиль Петропавловского собора, вода Невы засияла

нездешним, белым светом. Тео перекрестилась: «Господь милостив, я верю».

Комендант Петропавловской крепости генерал Сукин проснулся от стука в дверь. Ночью была

гроза, - начало лета было дождливым. В открытую створку окна веяло свежестью, пахло сырой

травой. Генерал потянулся. Взяв костыль, - почти два десятка лет назад, в сражении при

Фридланде, ему французским ядром оторвало ногу, - комендант стал одеваться.

-Сейчас, сейчас, - ворчливо сказал он. Причесывая седые, коротко, на старый манер, остриженные

волосы, комендант вспомнил такое же ранее утро, там, в Пруссии, запах крови в госпитальной

палатке, и свой шепот: «Федор Петрович, ежели Господь меня к себе заберет, прошу тебя,

позаботься о моей семье».

-Ты меня переживешь, Александр Яковлевич, - Воронцов-Вельяминов наклонился над ним и

пожал руку: «Лежи, выздоравливай. Я тебя сюда на спине своей тащил, так что умереть не

позволю».

-Его тоже при Бородино в ногу ранило, - комендант застегнул мундир. «Хромает до сих пор.

Господи, как их угораздило в такое ввязаться? Мальчишки совсем, сорока еще никому не было.

Двое всего женаты - Петр Федорович и Рылеев, остальные холостые. Господи, - он перекрестился,

- прости нам прегрешения наши, как же это - мне сына Федора Петровича вешать придется? Но не

будешь, же с приказом императора спорить».

Начальник Алексеевского равелина, майор Лилиенанкер, - пожилой, сухощавый, с остатками

седых волос на голове, - ждал в передней.

-Опять, - даже не здороваясь, сказал он. «Что хотите, делайте, Александр Яковлевич, а плотники

работать отказываются. Говорят - грех это, сам Господь знак посылает».

-Пошли, - Сукин взял со столика в передней свою табакерку, - посмотрим.

-Что там смотреть, - недовольно пробормотал майор, следуя за ним, - в седьмой раз одно и то же.

На зеленой траве кронверка красовалось черное, выжженное пятно, дымились разбросанные,

обгорелые бревна. Лилиенанкер долго молчал, а потом сказал: «Кажется мне, Александр

Яковлевич, в следующий раз она днем ударит. Не знаю, откуда плотников, теперь брать. Эти

расчет получили и по домам пошли. Обещались всем сказать, что Господь казнь проклял, и

нашлет молнию на голову того, кто хоть гвоздь здесь вобьет. И так уже, сами знаете, палачей из

Финляндии привезли. Искали в столице, да никто не вызвался. Грехи наши..., - пробормотал

майор. Сукин вздохнул: «Рапортую его величеству, пусть он решает. Как там заключенные? -

спросил он, указывая на равелин.

-Сидят, - сочно ответил Лилиенанкер, - что им еще делать? Когда с казнью что-то решится, будем

осужденных на каторгу в Сибирь отправлять. Еще хорошо, - он взглянул на кронверк, - что плаху

теперь ставить не надо. Все, кому голову отрубить были должны, в рудники поедут, навечно. А для

гражданской казни много не надо. Грехи..., - опять повторил он.

-Да, - вспомнил Сукин, - ночью будут гражданскую казнь делать, перед повешением. Лишают всех

чинов, орденов, дворянства, поместий..., Ладно, - он еще раз взглянул на остатки виселицы, -

пошлю курьера в Зимний Дворец.

-А в остальном, - майор осматривал солдат, что строились поодаль, на плацу, - тоже у нас неладно,

Александр Яковлевич. Сами знаете, как их с Украины привезли, так каждую неделю кто-нибудь в

гарнизоне умирает. В Неве тонут, с крыш срываются…, Или вообще, как тем месяцем, на ровном

месте, солдат упал и шею сломал. Читали вы..., - он, нерешительно, взглянул на Сукина. «В архиве.

Было уже такое. Как раз полсотни лет тому назад, при коменданте Чернышеве. Только непонятно,

кто тогда в Алексеевском равелине содержался, ни одной бумаги я не нашел...»

-И не ищите, - посоветовал ему Сукин. «Раз не нашли, значит не надо, чтобы кто-то их находил,

майор. Все, - он поворошил костылем остатки виселицы, - возвращайтесь к служебным

обязанностям».

-Грехи наши, - недовольно сказал Лилиенанкер и застыл: «Александр Яковлевич, что это?»

-Гроза, что! - пробурчал генерал. Над Невой, с запада, неслись почти черные облака, задул резкий,

холодный ветер, где-то вдалеке слышались раскаты грома.

-Грехи, - упрямо повторил майор. Сукин взорвался: «Что за суеверия! Это природное явление,

книги почитайте, а не только уставы. Все, вы свободны!»

Лилиенанкер ушел. Генерал, ежась под холодным дождем, побрел обратно к дому. Почти у двери

он повернулся, и, перекрестившись, поглядел на шпиль собора: «Грехи. Пусть император сам

решает, что с этим делать».

В детской было жарко натоплено. Три девочки, - младшая совсем дитя, - возились на толстом,