Читаем Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая полностью

подзорную трубу и остался доволен - выстроена она была на славу.

-Готов, - Бенкендорф кивнул. «Ваше величество, касательно письма от британского императора...»

Георг прислал ноту, в которой он ручался за супругов Кроу: «Мой дорогой царственный брат, сэр

Майкл Кроу, наш выдающийся инженер, сын мистера Питера Кроу, готов в любое назначенное

вами время приехать в Санкт-Петербург за своими родителями. Я уверяю вас, что участие их зятя в

заговоре против вашего императорского величества - всего лишь досадное недоразумение, не

имеющее никакого отношения к делам торгового дома «Клюге и Кроу».

-Досадное недоразумение, - желчно повторил Николай. «Что с этой мадам де Лу? Исчезла?»

Бенкендорф только вздохнул.

-Подготовь тайное распоряжение, - велел ему император, - о запрете на въезд в Россию для всей

этой семьи. Кроу, де Лу, - для всех. Навсегда. Этот сэр Майкл пусть появится здесь, с ним и его

родителями мы покончим без особого шума.

Николай прошелся по кабинету, поигрывая серебряным ножом для разрезания бумаг: «Пусть

собирается, мы будем рады его видеть, - он мгновенно, хищно улыбнулся. «С тем делом, -

император поднял бровь и со значением посмотрел на Бенкендорфа, - все устроено?

Бенкендорф вспомнил, как, услышав приказ императора, кивнув, он вышел из дворца и приказал

кучеру остановиться у первой церкви, что попалась по дороге. Пахло ладаном, свечами, было

тихо. Вечерня еще не начиналась. Бенкендорф опустился на колени перед образом Иисуса и

горько сказал: «Господи, прости меня за то, что я это сделаю. Но я не могу, не могу отказаться, это

распоряжение монарха..., - он тогда заплакал, - тихо, горестно, - и еще долго стоял, уронив голову в

ладони.

-Все, ваше величество, - Бенкендорф спрятал глаза. Николай все смотрел на него - тяжело,

выжидающе. «Хвалю, Александр Христофорович, - наконец, потрепал его по плечу император, -

молодец, что забыл о всяких там сантиментах». Он взглянул на большие часы: «Поехали, я хочу на

гражданскую казнь успеть».

Караул был построен на кронверке, уже горели костры. Петя взглянул на виселицу: «Возки за ней

стоят. Решили, что не след нас оставлять на казнь смотреть. Боятся, наверное, что мы захотим

товарищей своих освободить». Им уже зачитали приговор. Петя, найдя глазами князя Трубецкого

и Никиту Муравьева, подошел к ним. Они все были в мундирах, с орденами, и Никита вдруг

сказал: «Помните, мы с вами по Парижу гуляли, десять лет назад? Кто бы мог подумать, что все так

сложится?».

-Ничего, - усмехнулся Петя, - ничего, Никита, еще посмотрим, как оно там, - Петя махнул рукой на

восток, - устроится. Евгения Петровна моя надеется, что император ей разрешит за мной поехать.

-Если ей позволит, - вздохнул Трубецкой, - то и всем остальным, наверное, тоже. А Степа твой,

Петр Федорович? - озабоченно спросил князь. «С родителями твоими останется?»

-Родители мои тоже в Сибирь собираются, - ответил Петя, - сами знаете, мой отец с ней не

понаслышке знаком. Ничего, проживем, - он услышал барабанную дробь. Командующий казнью,

генерал-губернатор Санкт-Петербурга, Голенищев-Кутузов крикнул: «На колени!»

-Сколько людей, - понял Петя, исподтишка оглядывая толпу. «Войска, генералы, представители от

посольств. Еще и экипажи, закрытые. Господи, - он внезапно закрыл глаза, - Господи, я прошу тебя,

убереги Женечку, Степушку сохрани. Родителей моих, всю семью нашу. Если и страдать кому-то,

так мне».

Он вспомнил, как жена там, в тюремной камере, целуя его, шептала ему на ухо, - быстро,

прерывисто: «Нам ничего, ничего не надо, милый - только хоть иногда тебя видеть..., Это не

страшно, что в избе жить придется, я справлюсь, вынесу, обещаю..., Просто видеть тебя, и все.

Может быть, - Юджиния покраснела, - может быть, свидание удастся получить, как сейчас…,

Может быть, у нас еще дети будут».

-Полковника гвардейского конно-пионерского эскадрона, - услышал Петя, - Петра Воронцова-

Вельяминова - к лишению всех званий, чинов, орденов и дворянства, и ссылке в каторжные

работы навечно.

С него сорвали мундир и бросили в огонь, над его головой раздался треск сломанной шпаги. Петя

вздохнул: «Степушку никто дворянства не лишает, сабля наша родовая ему достанется. Господи,

знал ли я, когда воевал, когда ордена получал, что все так обернется. Хоть Джоанна и Мишель в

безопасности». Солдат надел на него полосатый, арестантский халат и подтолкнул: «Пошли!»

У возка суетились жандармы, лежали кандалы, пахло гарью от маленького, переносного,

кузнечного стана. Петя понял, что его повезут одного. Гремя кандалами, опустившись на солому, -

в углу был брошен старый, дырявый тулуп и стояло деревянное ведро, - он представил себе карту

России. «Больше месяца до Иркутска ехать, - хмыкнул Петя, - к осени как раз к Чите доберемся».

Он рассеянно постучал пальцами по крепкой стене закрытого возка. Дверь была заперта снаружи,

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже