Вельяминовы. Начало пути. Книга 1

— Забыл что? — Тайбохтой вроде и не удивился. От него пахло кровью и зверем. — Попробуй. — Он протянул ей что-то красное, мягкое, колышущееся в его смуглых пальцах. — Сердце оленя. Если мужчина его съест, будет сильным воином, если женщина, то сильных воинов принесет.

Марфа почувствовала на губах сладковатый привкус сырого мяса.

— Вижу, не хочешь ты в монастырь возвращаться, — усмехнулся вождь. — Идем с нами, стреляешь ты метко, а что мелкий да худой, так оно и лучше, такие крепче.

Она посмотрела в темные немигающие глаза и облизала пальцы.

— Вкусно, спасибо. Я что вернулся, ты обещал Вассиану показать, как через горы проходить, но, видно, забыл. А я и нарисовать могу. — Она достала из сумы свернутую бересту и уголек.

— Хм… Ну садись. — Цепко взглянув на «послушника», Табойхтой похлопал по расстеленной на лужайке шкуре.

Марфа быстро набросала знакомые ей наизусть окрестности Чердыни и поставила точку — там, где, по ее расчетам, было стойбище.

Вождь внимательно следил за ее рукой.

— Маленькие пальцы у тебя.

— Да я и сам не богатырь, — не растерялась Марфа.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать будет, — Марфа подула на бересту. — Ну, рассказывай.

Она чертила, следуя указаниям вождя, и чувствовала, как от него пышет, несмотря на сырой весенний день, жаром. Как от печки.

— А долго идти? — спросила она, закончив рисунок. — Если небольшой отряд, как у тебя, то сколько?

— Зимой долго, надо столько привалов делать, сколько пальцев на руках, летом — быстрее.

— Тайбохтой вдруг пружинисто поднялся и вгляделся в тропу. — Едет кто-то.

Марфа проследила за его взглядом и чуть не припустила со всех ног по серому неверному насту. Вместо этого она беспечно обернулась к вождю.

— За мной это, из монастыря. Пора мне. Спасибо за приют и легкой тебе дороги.

— Надумаешь воином стать, — вождь потрепал ее по щеке, у него были твердые, будто железо, пальцы, — приходи к нам, туда, где встает солнце. А, может, и раньше свидимся.

Марфа пришпорила свою лошадку.

Петр Воронцов смотрел на тощего, стриженого мальчишку в потрепанной черной рясе и чувствовал, как к глазам подступают слезы.

На нежных, выбеленных долгой зимой щеках плясали редкие веснушки. Марфа осторожно коснулась конской сбруи.

— Я так ждала тебя.

— Я тебя больше никогда не оставлю.

Марфа обернулась. Тайбохтой стоял рядом с угасающим костром и в упор смотрел на них.

Они медленно ехали по тропе, но Петя вдруг повернул в лес, не доезжая монастыря.

— Нам не туда.

— Езжай за мной. — Он пришпорил коня.

Они спешились на укрытой со всех сторон деревьями полянке.

— Петька, — удивилась Марфа, — ты чего меня сюда завез?

Больше она ничего не успела сказать, задохнувшись в его объятиях. Он целовал ее так, что тот единственный их поцелуй перед венчанием, который она вспоминала весь год, был мгновенно забыт.

— Где бы я тебя еще поцеловал? — пробормотал он, оторвавшись от ее губ. — Не в келье же настоятельской. А терпеть у меня больше сил нет, я и так всю зиму терпел. А как тебя увидел, подумал, что если сейчас не обниму и не поцелую, то с ума сойду.

Его руки ложились ей на плечи так, как будто она родилась именно для этого — для того, чтобы Петя ее обнимал.

— Видишь, как меня Вассиан обкорнал, — она взяла его руку и провела по своим волосам, — теперь пока еще отрастут.

— Дурочка моя, знаешь, какая ты красивая? Лучше тебя на всем свете нет. Помнишь, ты мне платье показывала? Когда в Лондон приедем, я тебе столько платьев подарю, сколько захочешь. И ко двору тебя повезу.

— Королевы? — счастливо зажмурилась Марфа.

— Королевы. Представляешь, какая ты там будешь — в шелках, в бархате, в драгоценностях. Я тебе закажу ожерелье — изумруды с алмазами, к глазам твоим.

— А где ты в Лондоне живешь? — она подумала, что так бы и стояла всю жизнь, нежась в его объятьях.

— У нас большой дом в Сити, совсем недалеко от реки. Я перед отъездом велел для тебя комнаты обставить. Там большая спальня, гардеробная для платьев твоих, кабинет. И детская рядом. — Он повернул ее к себе лицом: «И как я только все это время жил без тебя, Марфуша! Ровно и не жил вовсе».

— Расскажи еще про Лондон.

И он рассказывал, перемежая слова поцелуями, про реку, про собор Святого Павла, про Вестминстер и Хэмптон-Корт.

— А летом поедем в деревню. Я куплю усадьбу маленькую, детям там лучше будет.

— Детям? — краснея, повторила Марфа.

— Знаешь, сколько я хочу от тебя детей? — Петя улыбнулся, глядя на нее пронзительно синими, как весеннее небо, глазами. — Дюжину! Нет, больше!

Она достала из-под рясы свой крест.

— Никогда я его не снимала и не сниму, Петька, никогда.

Он достал свой — маленький, тонкий, с крохотными изумрудами.

— Ты мне каждую ночь снилась, я, когда тебя сегодня увидел, глазам не поверил, что мы наконец свиделись.

Высоко в небе прошумели журавлиные крылья.