Вельяминовы. Начало пути. Книга 1

— А вдруг я ему не понравлюсь? — рассмеялась женщина. «Опять же, двое детей у меня, не шутка».

— Он далеко не дурак, — Джон вдруг приостановился и посмотрел на Тео и Теодора. «Быть отцом такому потомству, как твое — это такая честь, милая моя, от которой не отказываются».

— Ну хорошо, — женщина вздохнула. «Знаешь, и, правда — я-то сама ездить могу, а вот детей таскать за собой незачем все время, пусть тут сидят. Опять же и спокойней будет».

— Вот видишь, — Джон удовлетворенно развел руками, — приятно иметь дело с разумным человеком. Бери Тео с Теодором в пятницу, и приезжайте в Ричмонд — во-первых, королева хочет с тобой поговорить, а во-вторых, этот человек тоже там будет — познакомитесь.

— Слушай, — озабоченно спросила Марта, — а если мы поженимся, это ведь будет не по любви, а так, — она покраснела, — из удобства.

— Да влюбишься ты в него, — ответил Джон, — в него все влюбляются.

— Нечего сказать, успокоил, — пробормотала женщина.

Петя закрыл последнюю счетную книгу и сладко потянулся. На востоке уже алела полоска восхода.

— Почти миллион, — пробормотал он. «Это за вычетом доли Степана и судаковских денег, с прибылью по ним. Неплохо для тридцати лет. Лиза будет богатой невестой, как я посмотрю».

Он взглянул на карту, что лежала на столе. От Моллукских островов до Бразилии, и от Копенгагена до Флоренции — всюду были его деньги. В тюках с пряностями, что везли сюда, в Лондон, в плантациях Нового Света, в мастерских итальянских ткачей, в лавках скандинавских менял.

Здесь, в кабинете покойного герра Мартина были только тяжелые, переплетенные в старую кожу, пожелтевшие тома, — раскрыв каждый из которых, можно было проследить путь тех золотых монет, что сейчас лежали на столе.

Петя полюбовался их блеском и задумчиво сказал: «Однако с деньгами покойного Никиты Григорьевича тоже надо что-то делать, там сто пятьдесят тысяч только основного капитала, не говоря уже о прибыли за все эти годы. И ни одного наследника, не Матвею же их посылать», — Петя усмехнулся. «Да и жив ли он, Матвей?»

— Ладно, — он прошел в соседнюю комнату и вытянулся на узкой кровати. «Так и буду передавать из поколения в поколение. Сына надо, конечно. Майкл и Николас все же племянники, да и наверняка тоже моряками станут. Значит, жениться. На ком нынче у нас женятся? На милой английской девушке, — вспомнил он слова Джованни. «Да где взять-то такую? А Джованни, кстати, встретил кого-то — я его счастливым таким и не видел никогда.

Ну и слава Богу, он это заслужил».

Петя зевнул уже совсем, глубоко и перевернулся на бок. «Посплю пару часов, — пообещал он себе, — а потом — в лавку. Надо и за прилавок иногда вставать, скучаю я по торговле».

Ему снился Лондон — знакомый и родной до последнего закоулка. Она была здесь — Петя знал это совершенно точно. В толпе на Лондонском мосту он видел ее бронзовый, коротко стриженый затылок, за углом от церкви напротив — ее улыбку, проходя по Сити, замечал впереди ее маленькую, стройную фигуру.

Только она все время ускользала, — он протягивал руку и ловил пальцами воздух, стараясь угнаться за ней — и не мог. А потом он понял, что надо сделать. Это был здешний лес — не суровый и темный, как там, у Большого Камня, а веселая, дубовая роща. Он разжег костер и стал ждать. И вправду — она пришла сама, выступила из-за дерева, чуть усмехаясь краешком губ.

— Ты не жива, — потрясенно сказал он. «Тебя же нет».

Вместо ответа она опустилась рядом, и, взяв его руку, приложила к своей щеке. Та была теплой, раскрасневшейся от костра. «Те, кто мертвы — живы, — сказала она, и чуть потянула его за пальцы: «Пойдем».

Он проснулся от боли и, сжав зубы, сказал: «Ох, Марфа, ну сейчас-то зачем? Или ты мне до конца жизни являться будешь?». Прикоснувшись к себе, он вдруг подумал, что никогда не забудет ту, единственную ночь с Марфой — каждое мгновение, каждое ее слово. И, — как всегда, — думать о ней было слаще, чем о ком-то другом.

Потом он вымыл руки и плеснул себе в лицо остывшей водой из кувшина. «Нет, жениться, жениться, — сказал он себе ворчливо и резво сбежал вниз. Дом, хоть и стоял открытым, но на кухне было холодно и пусто. «В лавке перекушу», — пообещал себе Петя и окунулся в суету утреннего Сити.

Приказчики знали эту манеру хозяина — хоть несколько дней, но непременно самому заниматься с покупателями. Провинциалы приезжали всегда первыми — вот и сейчас, пересчитав деньги и выдав торговцам из Йорка записки для оптового склада, Петя откинулся на спинку кресла, и, как бы невзначай, сказал: «Послать бы кого-нибудь на Биллинсгейт, я ведь не завтракал еще, а уже почти восемь утра, между прочим».

Принесли угрей в желе, мидий, вареных в солодовом уксусе, и жареных с беконом, копченую селедку — свежую, еще припахивающую дымом, и маленький бочонок пива.

— Хорошо… — Петя потянулся еще за порцией, и услышал с порога знакомый голос: «А, вот и пропажа нашлась. Приятного аппетита!»

Он уронил мидию и обиженно сказал: «Я не пропадал, я же сказал — дай мне позаниматься делами, и с дочкой побыть».