Вельяминовы. Начало пути. Книга 1

Петя оглянулся и быстро шепнул: «Дуй отсюда!». Он знал этих подростков. Сыновья рыцарей ордена расхаживали по городу, подметая камни мостовой дорогими плащами, у каждого на бедре висел короткий меч.

— Эй, московит, — издалека процедил старший, — мало тебя лупили, чтоб не путался под ногами у благородных рыцарей? Грязное отродье!

— Они тебя били? — одними губами спросила Марфа.

— Как я приехал, каждый день. Беги, я сказал, что стоишь!.

— Это кого ты называешь отродьем? — звонко крикнула Марфа нахалу.

— Да хотя бы тебя, рыжая жаба! — старший мальчишка метнул в нее камень, но она увернулась и рассмеялась: «Глаза у тебя косые, тоже мне рыцарь!».

— Их шестеро, дурища! Уноси ноги, — с отчаяньем прошипел Петя.

— Еще чего! — Она на мгновение обернулась, зеленые глаза потемнели от гнева.

«Совсем как у отца ее», — подумал Петя.

— Никогда Вельяминовы с поля брани не бегали. — Марфа схватила с земли камень, и, прицелившись, запустила в неприятеля. Один из подростков, охнув, схватился за живот.

— За девкой прячешься, ублюдок? — с издевкой осклабился старший.

Кровь хлынула Пете в голову. Что-что, а целюсь я получше, чем эти криворукие бараны, удовлетворенно подумал он, глядя, как стирает кровь с шеи один из противников.

— Вы оба пожалеете, что на свет родились, — пригрозил главный обидчик, подходя вплотную.

Маккей завернул на узкую улицу, что вела к дому Клюге, и вдруг услышал крики. Марфа и Петя, чумазые донельзя, стояли спина к спине, против стайки ребят постарше. Возле них высилась груда камней, у мальчика была рассечена щека. В девичьих руках блеснула сталь клинка.

Маккей быстро оценил ситуацию и сурово двинулся на старших ребят.

— Эт-т-то еще что? Так-то вы готовитесь к рыцарским обетам?

— Они первые начали, — буркнул старший подросток.

— И не стыдно тебе врать? Чтоб дети, вдвое меньше вас, начали первыми? Придумал бы что-нибудь поумнее. Марш отсюда, и зарубите себе на носу, что рыцари защищают беззащитных, а не нападают на них, ясно?

— Ясно, — предводитель ватаги развернулся, за ним последовали остальные.

— Здорово мы их? — Марфа подергала Джеймса за рукав.

— Вы дрались как львы. — Маккей присел на корточки перед девочкой. — Можно посмотреть твой кинжал?

— Это дамасская сталь. — Она протянула клинок. — Мне батюшка на именины подарил.

— Годное оружие. — Маккей взвесил его в ладони, пальцы сомкнулись на ухватистой рукояти.

— Ты сильный, — работорговец потрепал Маккея по плечу. — Сильный и молодой, тебе всего двадцать лет. Если ты понравишься хозяину и будешь хорошо работать, сможешь взять себе жену.

— У меня есть жена.

— Златовласая, белокожая, с глазами цвета моря, — работорговец причмокнул губами.

— Ее небось еще вчера продали. Чудны дела Аллаха, хоть и не девственница она, но золота я за нее выручил как за нетронутую. Некоторые предпочитают, чтобы кто-то другой был первым — меньше хлопот. У нее хорошие бедра, и она родила уже одного здорового ребенка, значит, родит еще. Сын у вас был или дочка?

— Сын — Маккей отвернулся, чтобы не было видно слез, что жгли ему глаза.

— Тем более. — Работорговец зевнул. — Мой тебе совет — забудь свою прошлую жизнь и начинай новую.

— Я запомню твой совет. — Холодная сталь под пальцами внушала Джеймсу уверенность. Нет, это был не кинжал, а всего лишь разбитые о камень кандалы, но ими тоже можно убивать. Нужно убивать.

— Пойдем, — Маккей вернул кинжал Марфе. — Обещал я твоей матери поехать на лошадях покататься, да уж теперь и не знаю, как быть, вон у Питера все лицо разодрано.

— Да ну, это просто царапины, — хмуро отозвался Петя. — Пустяки.

Вопреки ожиданиях, Феодосия не стала ругать детей, только помазала племяннику щеку рану темной, пахнущей травами мазью и отослала обоих умываться и переодеваться.

— Я нашел для вас женское седло, — сказал Джеймс, когда они выводили лошадей из конюшни. — Марфа ездит по-мужски?

Феодосия погладила темно-серого в яблоках коня.

— Ездит. Отец ее так научил. Оно и удобней, пока она маленькая. Потом на женское пересядет. Меня тоже отец в седло посадил, а Петину мать покойницу муж учил. А на Москве это и не принято, редко кто из боярынь верхом умеет.