Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

Ор-со пик-ко-ло. Маленький медведь, вот».

Она подняла рыженькую голову, и улыбнулась: «Правильно, папа?».

— Правильно, счастье мое, — ответил Джордано. Констанца залезла к нему на колени, и сказала: «Так теплее. Я буду читать, ладно?».

Джордано слушал ее тихий голос и, прижимая дочь к себе, укрывая ее плащом, смотрел в маленькое окошко, за которым уже стояла густая мгла осенней ночи.

— Вот оно, значит, как, — Джон налил сыну немного подогретого вина и сказал: «А ну выпей, холод на улице какой».

Подросток улыбнулся: «Сам ведь говорил, до семнадцати лет нельзя».

— Под моим присмотром — можно, — отец отобрал бокал. «Все, хватит. И что у него там, так все плохо?».

— Подвал, — пожал плечами Джон-младший. «Крысы вокруг так и бегают, нечистоты на дворе кучей — ну, Каннареджо, сам понимаешь».

— Бедное дитя, — вздохнул Джон. «Они там одни, больше никого?».

— Нет, — подросток заинтересованно взглянул на отца. «А кто это, ну человек этот?»

— Помнишь, я тебе рассказывал о Джордано Бруно? — отец поднялся и посмотрел в окно, за которым лежало бескрайнее, влажное пространство тумана.

— Не может быть, — пробормотал сын. «Но ведь он великий ученый — почему он так живет?»

— Большинство великих ученых именно так и живут, — не оборачиваясь, ответил отец. «Ну, если их на костре не сжигают, как Мигеля Сервета, например. Да и потом, — Джон усмехнулся, — ты же сам знаешь, люди, большей частью, не могут разглядеть за нищетой — разум. А Бруно, — отец помолчал, — когда приедем в Лондон, я тебе дам почитать его книги.

Если его и поймут, то не при нашей жизни.

— А ты понимаешь? — внезапно спросил сын.

— Тоже не всегда, и не все, — разведчик вздохнул и сказал: «Хорошо, я к священнику, а потом — встречаться с дожем, будь он неладен. Почитай маме, ты же знаешь, ей тоже нравятся стихи сэра Филипа».

Перед уходом он поцеловал жену в высокий, покрытый шрамами лоб, и, взяв ее за холодную руку, замер — сердце билось медленно, едва слышно.

Мальчик зашел с томиком стихов в руках, и Вероника, чуть дрогнув ресницами, с трудом проговорила: «Садись поближе, сыночек, зябко же, как бы ты не замерз».

На улице Джон стер с лица слезы и, перекрестившись, потянул на себя высокую, массивную церковную дверь.

— Выпейте, ваша светлость — дож Паскуале Чиконья потянулся и налил собеседнику бесцветной жидкости. «В такую погоду вино, даже теплое, не помогает, а наши друзья иезуиты отлично наловчились гнать этот напиток».

Джон почувствовал на языке вкус винограда, — с легким оттенком дуба, и, выпив, искренне сказал: «Прекрасно».

Серые воды лагуны топорщились под сильным западным ветром.

— Ужасно сырая зима, — дож запахнул меховую мантию, и внимательно, из-под нависших, седых бровей, посмотрел на герцога: «Говорят, папа Иннокентий слег с простудой»

— Его только месяц назад избрали, — Джон повертел в руках бокал. «Интересно».

— Очень, — Чиконья откинулся на высокую, резную спинку кресла. «Письма, что вы передали, ваша светлость — я внимательно прочитал. Я, в общем, согласен с ее величеством — лучше Генриха Наваррского для Франции не найти. Я очень рад, — дож прервался и повертел сухими, искривленными пальцами, — что ее величество тоже это понимает. Учитывая, как бы это сказать..

— Перемены в убеждениях будущего короля, — чуть заметно улыбнулся Джон. «Нас это мало тревожит, ваша светлость».

— Да-да, — Чиконья выпил и, пожевав губами, продолжил: «Как вы понимаете, мне сложно будет оказать королю открытую поддержку — мне в лопатки дышит Рим, а новый папа питает, привязанность к интересам испанского престола.

— Однако он болеет, — напомнил Джон.

Чиконья только усмехнулся — мимолетно. «Рад, что мы с вами, ваша светлость, говорим на одном языке». Дож помолчал и пробормотал, глядя вдаль, на бушующий простор Адриатики:

«Чуют мои кости, без высокой воды в этом году не обойдется. Расходы, опять расходы…»

— Мы понимаем, — мягко сказал Джон, — республика, хоть и богата, но много тратит. Вы же знаете, ваша светлость, мы всегда готовы оказать посильную помощь нашим союзникам.

Пусть даже и тем, кто, по каким-то причинам, не может открыто заявлять о своей дружбе».

— Гм, — дож налил им еще. «Давайте выпьем, ваша светлость».

— Я должен сказать, — заметил Джон, — что новый мост Риальто — просто прекрасен. Тот, кому пришла в голову мысль заменить дерево — камнем, — поистине гений.

Старик чуть покраснел. «Дерево сыреет, — брезгливо сказал он. «Опять же плесень, грибок. У нас много гостей, хочется, чтобы город представал перед ними с лучшей стороны».

— Я слышал, синьор Микеланджело подавал свой проект, — Джон посмотрел на Чиконью.

— Синьор Микеланджело неоправданно дорого стоит, — дож вздохнул. «Я не его Святейшество, чтобы тратить деньги без счета. Я взял нашего местного архитектора, синьора да Понти, он перестраивал этот дворец, — дож обвел рукой комнату, — после пожара.

По-моему, неплохой получился мост.

— Шедевр, — коротко отозвался Джон и увидел, как хмурое, старческое лицо дожа смягчилось.