Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

— Завтра, — он прикоснулся ладонью к мягким волосам. «Спасибо тебе за все, девочка. Я переночую, сегодня в казарме, у охраны, чтобы тебе было удобней собираться».

Масато вышел, и Воробышек, было, рванувшись, что-то сказать, увидела, как закрывается за ним тонкая, рисовой бумаги перегородка. Она еще увидела его тень в свете низкой луны, а потом остался только его запах, — сосна и тростник, только шум крыльев цапли над крышей дома, и она, тихо плача, уткнулась головой в татами, сжав пальцами шелк кимоно.

Служанки поставили на низкий, лакированный столик блюда, и, поклонившись, вышли.

Дэниел посмотрел на изящно разложенные кусочки рыбы и придвинул к себе поднос.

— Дэниел! — возмутилась Марта.

— Я на верфях был, — обиженно сказал брат, — а не на лютне играл. Если хочешь, возьми себе эти палочки, — он кивнул, — как они называются?

— Камабоко, — девочка потянулась за чашкой с соусом.

— Да, правильно, — Дэниел бросил на поднос оценивающий взгляд и начал с крупных, свежих креветок. «Они мне все равно не нравятся. Чем вы сегодня занимались? — он улыбнулся.

— Ездили смотреть, как делают их бумагу, васи, она называется, очень интересно, — девочка положила на стол сложенную из бумаги розу. «А потом там, — она махнула рукой на замок, — на женской половине, у даймё, пришла мастерица, она учила нас складывать из этой бумаги всякие цветы, и животных. Это Белла сделала, ее хвалили очень, — нежно сказала Марта. «У нее пальцы ловкие».

— Да, — брат рассмеялся, — она в свои пять лет так узлы легко вяжет, что хоть сейчас ее в моряки отправляй.

— А еще были на рынке, купили особый шкаф для кимоно, его тут называют тансу, — девочка попробовала чай и сказала удивленно: «Ну, почему, почему, в Новом Свете его никто не пьет, ведь гораздо вкуснее, чем разбавленное вино! А шкаф этот из вяза, ящики выложены кедром, и на нем медные украшения, вот!»

— Вино тут тоже есть, — задумчиво сказал Дэниел. «Из слив».

— Ты пробовал! — ахнула Марта.

Брат ухмыльнулся. «У плотников на верфи бутылка была. Тут отличные рабочие, кстати, очень аккуратные, все на совесть делают. А где Белла? — он оглянулся.

— Спит без задних ног, — махнула рукой Марта. «Младшая дочь даймё — ее ровесница, они так там, в замке, по саду набегались, что Белла еще в возке задремала. И что это родители отдельно едят, интересно? — удивилась девочка.

— Чтобы нашу болтовню не слушать, — улыбнулся брат. «Особенно — твою».

— Сейчас палочкой тебе глаз выколю, — задумчиво сказала сестра.

— Ну и буду как даймё, а он тебе нравится, — расхохотался Дэниел и уклонился от брошенной в него салфетки.

Он стоял под окном и слушал голоса детей. Масато не все понимал — хоть он и знал немного испанский, от торговцев и моряков, что приезжали сюда, на север, — но ему было достаточно.

Он нежно улыбнулся и подумал: «Да, там комнат много, у Федосьи с девочками будет своя половина, как положено, а мы с Данилкой будем вместе. Ну, впрочем, что нам — дома мы только обедаем, и ночуем. Ночуем, да».

Он вспомнил ласковый шепот жены там, в замке, и глубоко вздохнул: «Увезу ее в горы на пару дней, зря я, что ли, домик у водопада купил? Данилка присмотрит за сестрами, да и служанки тоже, а мы побудем вместе. Скорей бы, Господи».

— Себастьян, — сказала Тео, когда служанки ушли, разлив чай, — я от тебя ухожу и забираю детей. Мой первый муж жив, он здесь, начальником охраны и разведки у даймё. Надеюсь, — она добавила, снимая с пальца золотое кольцо, — ты поймешь.

Вискайно посмотрел на блеск металла посреди лакированного столика и тихо ответил: «Ты выбрасываешь десять лет жизни ради человека, которого ты не видела все это время?»

Жена встала, и, глядя прямо на него, откинув голову, презрительно улыбнулась: «Он — отец моего ребенка».

— Я тоже, — Себастьян поднялся и, раздвинув перегородку, посмотрел на сияние луны. «Какое лето хорошее в этом году, — подумал он. «Обратно будет легко идти, надеюсь». Он обернулся, и, вздохнув, проговорил: «Хорошо, я вижу, что я, — он помолчал, — тебе не нужен.

Ладно, — он сцепил пальцы, — поеду в Рим, иначе наш брак никак не аннулировать. Но, видит Бог, Тео, я любил тебя все эти годы, и детей — тоже, и ты не можешь запретить мне попрощаться с ними».

— Не забудь сказать Дэниелу, что ты в него стрелял, а Марте — что ты убил ее отца, — издевательски заметила жена, и вышла, запахнув шаль на прямой, недрогнувшей спине.

Она прислушалась — Дэниел и Марта смеялись. Тео перекрестилась, и, толкнув дверь, встала на пороге.

— Мама, что случилось? — обеспокоенно поднялся мальчик. «Почему ты такая бледная?»

— Твой отец жив, Дэниел, — тихо сказала женщина. «Он здесь, ждет. И я, — добавила она, увидев темные, испуганные глаза Марты, — ухожу к нему. Ты, доченька, конечно, можешь остаться с папой, если хочешь, — она подошла и коснулась мягких волос девочки.

Себастьян, стоя у закрытой двери, услышал высокий, презрительный голос: «Ты предлагаешь мне жить с человеком, который убил моего отца и стрелял в моего брата?»

— Откуда, — ахнула Тео, комкая край шали, — откуда ты знаешь?