Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

Она была высокой, — вровень ему, стройной, с темными, уложенными в причудливую прическу, пышными волосами. Масато спешился, и, подав ей руку, помог выйти. Она обернулась, и, качнув красивой головой, прошуршав подолом темно-зеленого, расшитого золотом, кимоно, коротко что-то приказала.

Девочки были сами как цветы — повыше и пониже, совсем еще ребенок, одна в кимоно цвета камышей, а вторая — в детском, ярком, с разноцветными бабочками.

Сузуми стерла слезу, что выкатилась на щеку, и взглянула на изящные очертания монастыря, на том берегу озера.

— Да, — прошептала она, — так правильно.

— Тут буду жить я! — Белла с размаху шлепнулась на татами. «Тут будут мои куклы, и еще я хочу такой свиток, как висит в общей комнате, чтобы на нем были цветы, и красиво написано.

И хочу шкаф для кимоно, только маленький»

— Ну, учиться писать ты будешь вместе с сестрой, — ласково сказала мать. «На женской половине покоев даймё, его светлость разрешил вам заниматься вместе с его дочерьми. У вас будут уроки каллиграфии, языка, конечно же, будете слагать стихи…

— И играть! — Марико-сан просунула голову в комнату. «На биве и на кото! И я хочу танцевать, у меня получается, — она покрутилась вокруг себя.

— Хорошо, — ответила Тео-сан. «И помните, пожалуйста, нельзя входить без разрешения туда, — она махнула головой в сторону коридора, — только если отец или Дайчи-сан вас пригласят.

Пойдемте, — она подогнала дочерей, — надо все разложить, и начинать готовить обед, хоть тут и две служанки, но все равно лучше хозяйской руки ничего нет.

— Мамочка, — вдруг спросила Белла, гладя татами, — а как же мой кукольный домик, ну, тот, что остался в Картахене? Может быть, папа его привезет потом?

— Посмотрим, — улыбнулась Тео. «А попугай будет в общей комнате, тут ни у кого такой птицы нет, так что ждите — к вам будут все ходить, и просить на него посмотреть!».

— Интересно, он теперь заговорит по-японски? — пробормотала Белла. «А то он все время кричит только одно — ворон, ворон!»

«Ворон», — вспомнила Марико-сан. «Да, правильно — дочь Ворона. Про кого же это? — она, было, хотела что-то сказать, но, мотнув головой, поспешила вслед за матерью в переднюю, где служанки уже начали разбирать сундуки.

— Вот так, — Масато поправил на сыне кимоно и смешливо сказал: «У меня тоже не с первого раза получалось, но ничего — научишься».

— А что значит «Дайчи»? — мальчик аккуратно, осторожно вынул из-за пояса короткий кинжал — танто, и погладил простые ножны. «И когда у меня будет меч?».

— Меч, — усмехнулся Масато, опускаясь на татами, и оглядывая приготовленные для чайной церемонии вещи, — у тебя будет тогда, когда ты его заслужишь. Я не сразу его получил. А «Дайчи» означает «великая мудрость», и я надеюсь, что ты оправдаешь свое имя. Теперь смотри, это первый урок, самое начало, так сказать.

Мальчик следил за красивыми, ловкими руками отца, что готовили чай, и вдруг сказал: «А чем ты занимался там, ну, — он махнул головой куда-то, — там, на Москве? Мне мать рассказывала, что ты — оттуда».

— Я был вором, — задумчиво сказал Масато, и, посмотрев на зеленую пену чая, добавил: «Да и здесь какое-то время тоже. Поэтому у меня такие быстрые руки».

Дайчи широко улыбнулся, и, приняв от отца скромную, глиняную, с рисунком летящей птицы, чашку, — поклонился.

Воробышек расплатилась с носильщиком, и, позвонив в колокол, стала ждать, опустив голову.

«Какое лето хорошее в этом году, — подумала она. «В прошлом дождливо было, он приехал из столицы, и сказал: «Ну, бедная моя девочка, хватит тебе тут одной сидеть, я пока здесь, собирайся, съездим в горы на несколько дней. Там так красиво было — простой домик, у водопада, и рядом родник — мы еще в нем купались. А ночью лежали, грелись у котацу и читали стихи — по временам года. Начали с лета, конечно. Он, наверное, тогда мне всего Сайгё прочитал. А потом, когда вернулись в замок, он принес это кимоно и улыбнулся:

«Пусть оно тебе всегда напоминает о том, как пели птицы по утрам, там, в горах».

Она заставила себя не плакать, и, поклонившись, поспешила за монахиней, что открыла перед ней ворота.

В саду было тихо, только чуть слышно журчала вода в крохотном ручейке.

Настоятельница поправила капюшон, и взглянула на Сузуми внимательными, острыми глазами.

— Это очень богатый дар, — тихо сказала пожилая женщина. «Дом, золото, все ваши кимоно…»

«Не все», — грустно проговорила про себя Воробышек.

— Вы уверены, что вы не хотите принять обет? — монахиня коснулась ее руки мягкими, ласковыми пальцами. «Вдовы часто так делают, особенно те, у кого нет отца, братьев или сыновей. Вам тут будет хорошо. Спокойно, — добавила пожилая женщина, глядя на пышные, ухоженные деревья, на серую воду озера, что виднелась в проеме стены.

— Спасибо, — Сузуми глубоко поклонилась, — но нет, не сейчас. У меня есть еще дела, и, может быть, я приду к вашим дверям. Потом, — она чуть улыбнулась.

Настоятельница проследила за маленькой, изящной фигуркой, что торопилась по дороге, ведущей к морю, туда, где лежал город, и, вздохнув, пошла в храм.