Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Согласен, — рассмеялся Дэниел, и взглянув на Марту, добавил: «Спасибо, бабушка».

— А после Пасхи бери ребенка и поезжай в Париж, — распорядилась женщина. «А то отец твой, как окрестили внучку, так ее и не видел. Заодно проводишь брата моего с дочкой, мы-то с Беллой отсюда — сразу в Амстердам».

— Вот и хорошо, — заключил Виллем, и, потянувшись, сказал: «Ну, дорогие мои, вы как хотите, а мы с женой — на покой, да?»

Уже в коридоре Марфа, оглянувшись на дверь кабинета, тихо рассмеялась: «Покой?»

— Ну, — ответил Виллем, чуть шлепнув ее, — не смущать же молодежь. Пошли, пошли, завтра только к обеду спустимся.

Мэри сделала выпад и клинки, скрестившись, застыли над головами дерущихся. «Неплохо, — пробормотал Матвей и вдруг, усмехнувшись, вынул свою шпагу из ножен.

— Матвей, — Марфа предостерегающе дернула его за рукав рубашки. «Забыл, сколько тебе лет?»

— Очень хорошо помню, — брат расстегнул потрепанный камзол и, сняв его, повесил на деревянную калитку конюшни. «Ты вон иди, с Марьей своей занимайся, а я эту погоняю. А ну-ка, внучка, — он коснулся шпагой клинка Беллы, — мы еще не закончили».

Белла посмотрела на него сверху вниз и осторожно сказала: «Дедушка, может быть, не стоит…

— Очень даже стоит, — лениво отозвался Матвей, и — не успела девушка опомниться, — выбил шпагу из ее руки.

— Ну что рот открыла, — сварливо сказал мужчина, встряхнув длинными, золотисто-седыми волосами, — взялась драться, так дерись.

Белла широко улыбнулась и, подняв клинок, ответила мгновенным выпадом исподтишка.

Мэри, фехтуя с матерью, тихо спросила: «А дядю Мэтью тоже дедушка мой учил?»

Марфа кивнула, и, добавила: «И отца твоего. Ну да за тебя я спокойна, — она быстро отклонилась в сторону, — впрочем, куда вы плывете, там и клинка, наверное, вытаскивать не придется».

— В общем, — сказал Матвей, в третий раз выбив клинок из руки Беллы, — неплохо, внучка.

Только поворотливей надо быть, да, впрочем, ты в отца высокая такая, он, хоть отлично оружием владел, но не быстрее меня был.

— А вы дрались с моим отцом, дедушка? — изумленно, тяжело дыша, спросила Белла.

— А как же, — Матвей полил себе на руки из ведра, и, стал застегивать камзол. «Один раз он меня кинжалом в бок ударил, — ну, да мы тогда еще юнцами были, а другой — шпагой к двери приколол. Ну да я его тоже ранил тогда.

— А за что? — робко поинтересовалась Белла.

— За дело, — ну, он меня, — хохотнул Матвей, и, ласково погладив по холке гнедого жеребца, сказал: «Все же хороши у вас лошади, сестра».

Конь тихо, нежно заржал и Матвей вдруг подумал: «Соскучился я по лошадям. Дома-то их держать негде, город, разве что иногда в деревню выберешься, на прогулку. Дом бы свой, вот такой, у реки, как у Марфы. Правильно она говорила: «Внуков увидеть» Да увижу ли, вон, восьмой десяток идет? Если бы Машке хоть кто по сердцу пришелся бы — разве бы я противился? А коли не хочет она — как девку отдавать, не силой же под венец тащить?».

— Пошли, — сказал он вслух, — еще перед обедом помыться надо, тебе ж уезжать, Марья, да и нам тоже, — В лондонском доме переночуем, — выйдя на двор, Марфа зорко посмотрела на искрящуюся под ярким, уже почти весенним солнцем, реку, и добавила: «А что купите, — так можно прямо в Копенгаген отправить, агенты наши в порту договорятся. Потом заберем Генри с Джоном и все вместе домой вернемся».

Белла вдохнула свежий ветер с запада и весело проговорила: «Вы, бабушка, не волнуйтесь, мы с Дэниелом тут за всем присмотрим, а с Рэйчел и Тео я музыкой заниматься буду. Тео очень способная, и голос у нее красивый.

— В мать, — тяжело вздохнула Марфа. «Ну да Юджиния тебя учила, ты же помнишь, у нее тоже голос был — как у ангела. Лютню я тебе привезу, и ноты — тоже, так что поиграешь нам потом».

— А ты бы, внучка, как мы из Лондона приедем, — попросил Матвей, — c Марией моей тоже позанималась, она петь любить, может, заодно играть научится, пока мы здесь.

— Конечно, — улыбнулась Белла, и, сладко потянувшись, добавила: «Тетя Мэри, а когда вы в море отправитесь — с кем я фехтовать буду?»

— Да вот с бабушкой и будешь, — рассмеялась Мэри и, помахав рукой дочери, что вышла на крыльцо, сказала: «Ну, посмотрим, какой там, у Энни обед получился!»

Камыши мягко шуршали под нежным, теплым ветром. «И вот, кузина Мария, — Дэниел опустил весла, — так мы и попали в Японию. Ну а потом матушка моя и отец встретились, и уже не расставались больше. Ну, пока…, - он бросил взгляд в сторону церкви и чуть вздохнул.

Мария подоткнула меховую полость — заснувшая Тео лежала у нее на коленях, — и тихо ответила: «Я ведь отца своего и не помнила, кузен Дэниел. Он меня видел один раз, как мне двух лет еще не было, а потом нас в монастырь заключили. А мама мне о нем не рассказывала, ну, да вы знаете, наверное, что со мной было, вам мистер Майкл говорил….»

Мужчина посмотрел в ясные, васильковые, большие глаза и кивнул. «Самое главное, — сказал он, — что это все прошло и более не вернется, кузина Мария».

Женщина погладила укрытую кашемировым чепцом голову девочки. Тео что-то пробормотала, и, зевнув, свернулась клубочком.