Вельяминовы. Век открытий. Книга 1

Герцог и сам не знал, зачем он попросил О’Брайена присматривать за сыном. Это было первое дело Маленького Джона. Он  хотел удостовериться, что с мальчиком все в порядке.

- Он просто юноша, - сказал себе Джон, идя по дороге к выезду с участка. В коттедже охранников стоял телеграфный аппарат: «Ему двадцать три. Себя, что ли, не помнишь в его годы? Он хороший мальчик, и знает о своих обязанностях. Сейчас я туда приду, и увижу кабель с Ладгейт-Хилл. Маленький Джон, наверняка, оставил записку в тайнике. Об этой Чайке, о собрании, обо всем...»

Кабеля не было. Джон вздохнул. Вернувшись в особняк, он прошел к Юджинии. Девушка сидела за столом, качая ногой в простой туфле, изучая свой блокнот:  Джон велел: «Начинаем. У нас еще много работы».

Она подняла лазоревые глаза. Затянувшись папироской, Юджиния кивнула.

Джон слушал свой монотонный голос: «Брюссель совсем недалеко от Кельна. Ерунда, Джоанна не станет посылать дочь с такими поручениями. Но Полине двадцать два..., Там вся семья без царя в голове. Слава Богу, что племянника моего убили. Все меньше хлопот».

Папка сестры, вернее, папки, их было уже с десяток, хранилась в секретной комнате архива. Доступ туда имел один Джон, и больше никто. Там же лежала и папка зятя. Джон знал, что Франческо дает деньги итальянским эмигрантам. «Пока только деньги, - сумрачно думал герцог, - а потом что начнется? Еще Пьетро туда отправится, не приведи Господь. Хотя он мальчик разумный».

После смерти Бенкендорфа у него не было агентов при царском дворе. Бенкендорф, как говорил Джон, был сочетанием невероятной удачи и невероятного безрассудства. Он много раз спрашивал у Марты, как ей пришло в голову завербовать ближайшего советника царя Николая. Женщина только усмехалась: «Мне очень хотелось знать, что случилось с моим внуком и моими ближайшими друзьями. Тео была мне как сестра, мой дорогой, а ее муж, как брат».

-Но ведь вы так и не узнали, - осторожно заметил Джон: «Он поставляет отличные сведения, однако так ничего и не сообщил о нашей семье».

-Это ты просто императора Николая не видел, - Марта сидела, откинувшись на бархатную спинку дивана. Бронзовые, в седых прядях волосы были скручены в узел и заколоты золотыми шпильками. «Он, дорогой мой, как ты, - Марта зорко посмотрела на герцога, - никому не доверяет. В том числе и Бенкендорфу. Но я все выясню, обещаю тебе».

Джон ярко покраснел. Марта коснулась его руки: «Надо доверять, мой милый.  Я знала, когда мы на той яхте шли, в Финском заливе, что твоя сестра и Дебора все сделают, ради того, чтобы мы живы остались. Так оно и случилось. А ты  за Джоанной следишь».

-Я не могу иначе, тетя Марта, - измучено сказал герцог: «Она  слишком известная личность, в своих кругах. Ее величество, - он показал глазами на потолок, - меня не поймет, если я не...»

-Смотри, - неодобрительно хмыкнула женщина, - ты человек взрослый. Сам решай, что делать.

-Вот и решу, - зло сказал себе Джон и прервал Юджинию: «Нет. Нужный тебе человек в Берлине работает не на  Вильгельмштрассе, а на Фридрихштрассе. Ювелирная лавка. Будь внимательней».

Он посмотрел на ее каштановые, тяжелые волосы, на белую, чуть покрасневшую щеку, и отвел глаза.

Полина подхватила саквояж удобнее и постучала в дверь особняка Холландов на Ганновер-сквер. В парке гуляли дети с нянями. К осликам стояла маленькая очередь, лоточники продавали игрушки и сладости. Пахло свежей листвой, было тепло, где-то неподалеку пела птица.

-У нас тоже, - подумала Полина, - тоже будут дети.  Потом, когда я диплом получу. Я смогу преподавать в школе, и, может быть, когда-нибудь, в университете. Хотя вряд ли женщин туда пустят. Жаль, у меня хорошо с языками. Ничего, буду переводить, учить детей. А Джон устроится адвокатом. Мама обрадуется, я уверена.

Она постучала молотком, из-за двери раздались шаги. Полина, подняв глаза, увидела высокого, красивого молодого человека, что стоял на пороге, в сюртуке и пасторском воротничке.

Он молчал. Полина уверенно протянула руку: «Здравствуйте, кузен Пьетро. Вы меня не помните. Мы виделись, когда мне было пять лет. Вам тогда десять исполнилось. Я  Полина де Лу, из Брюсселя, дочь вашей тети Джоанны».

Пьетро еще никогда не видел таких девушек. Она была маленькая, ниже его на голову, стройная, с гордо поднятой головой.

-Как птица, - отчего-то подумал он. Белокурые волосы падали на синюю накидку тонкого сукна. Глаза у нее тоже  были глубокой, морской синевы.

Она все пыталась пожать ему руку. Пьетро, спохватившись, осторожно коснулся ее ладони: «Простите..., Простите, кузина Полина. Позвольте, - он подхватил ее саквояж.

-Вы проходите, - попросил Пьетро, - проходите в гостиную. Мама и папа дома,  я их позову.

Кузина ушла, оставив в передней тонкий запах фиалок. Он так и стоял, потрясенно глядя ей вслед, сжимая в онемевших пальцах ручку саквояжа.