Вельяминовы. Время бури. Книга 4

– Если она хоть немного похожа на мать, то товарищ Мэтью до смерти от нас никуда не денется. Марта мертвой хваткой в него вцепится. Кукушка такая, и Сокол подобным славился. Можно будет не присматривать за Пауком, у него появится жена… – Эйтингон надеялся, что девочка окажется хорошенькой. Ее фото в личном деле отсутствовали, Марту Янсон увезли из СССР полугодовалым ребенком. С тех пор она побывала в стране один раз, ненадолго. Эйтингон не мог послать кого-то из сотрудников в Монтре, втайне от Кукушки сфотографировать девочку. Институт Монте Роса был закрытым, учащиеся по улицам города не ходили. Эйтингон не хотел вызывать подозрений внезапно появившимся фотографом.

– Кукушка насторожится, если узнает… – шардонне пахло теплыми цветами.

Горская прошла проверку. Петр, подробно доложил Эйтингону, об устранении Очкарика. По его мнению, Кукушка и Очкарик, если и сталкивались, то в Германии, и давно. Воронов сказал, что она вспомнила Очкарика только по данным картотеки. Эйтингон, все равно, не мог избавиться от неприятного ощущение недоверия. Горская, со швейцарским паспортом, почуяв угрозу, могла в любой момент забрать дочь, опустошить счета «Импорта-Экспорта Рихтера», и скрыться в неизвестном направлении.

Эйтингон хотел привезти Горскую, с Мартой, в Москву из Берлина. В начале июня Кукушка встречалась с тамошними агентами. Она сообщила, в радиограмме, что Союз Немецких Женщин опять устраивает какую-то конференцию. Немецкие женщины, смешливо думал Наум Исаакович, скучали от безделья. Фюрер не одобрял работы после замужества. Профессиональные обязанности мешали матерям заботиться о семьях, что было их главной обязанностью.

– Потрудились бы в шахте, как наши ударницы, в Донбассе, – весело сказал Эйтингон Петру, – меньше бы времени тратили на пустую болтовню… – Наум Исаакович решил вызвать Кукушку в посольство СССР, в Берлине. Оказавшись на его территории, Горская бы не смогла никуда исчезнуть. За кофе Эйтингон взглянул на ворота Арлингтонского кладбища:

– Предки Мэтью там похоронены. Я возил Петра, показывал надгробия. Рядом какой-то аристократ лежит, русский. Воронцов-Вельяминов. Мы удивились, что он погиб на местной гражданской войне. Как его сюда занесло? – Эйтингон хотел, сначала, спросить Мэтью, но передумал:

– Ему откуда о подобном знать? Хотя он мне говорил, что вице-президент Вулф его дальний родственник. У него в семье не только евреи… – Эйтингон взглянул на твердый подбородок майора Горовица:

– Дальний… Они одно лицо, Мэтью только шрама на щеке не хватает.

Майор Горовиц обрадовался, услышав, что Эйтингон и Петр были на кладбище:

– Мне очень приятно, мистер Нахум… – он покраснел, – там только нет моего дяди, Александра. Его тело не нашли, он в Женевском озере утонул, подростком… – Эйтингон подмигнул Мэтью:

– О Швейцарии я с тобой и хотел поговорить. Потом перейдем к нашим планам на вечер… – о визите Кривицкого в столицу Мэтью узнал до отъезда в Калифорнию, передав сведения куратору. Он раскурил сигару:

– Пригодилась информация, о моем родственнике, из Бюро? – Мэтью, тонко улыбнулся. Петр получил от Максимилиана фон Рабе записку, через атташе немецкого посольства, в Москве.

В ней говорилось, что путь в Европу мистеру О’Малли теперь закрыт:

– Если он появится в Москве, – весело подумал Эйтингон, – мы его выдворим, за шпионаж. Очень хорошо, что он с Пауком сегодня обедает. Значит, за Кривицким никто наблюдать не собирается… – они выяснили, что ночью агенты покидают отель «Бельвью», оставляя изменника одного. Препятствий к устранению Кривицкого не оставалось. Эйтингон сказал Пауку, что после операции его ждет очередной, второй орден. Майор Горовиц смутился:

– Зачем, мистер Нахум? Я выполняю свой долг. Этот человек предал Советский Союз, предал все, что ему дала родина… – Эйтингон подумал, что надо привезти Паука в Москву.

– Может быть туристом, с Мартой, после свадьбы. Он своими глазами увидит мощь родины, мы его рекомендуем в партию… – Мэтью услышал, что ни в какую Швейцарию ему ехать не надо. Летом девушка собиралась оказаться в Америке, в сопровождении мистера Нахума. Она поступала в университет.

– Она здесь жила, ребенком, – объяснил Эйтингон, – знает четыре языка, из прекрасной семьи, образованная. Еврейка, по нашим законам. Красавица… – Наум Исаакович улыбался:

– Случится любовь с первого взгляда, сынок. Проверки она пройдет. У нее нейтральное, швейцарское гражданство. Вы до осенних праздников хупу поставить успеете… – они пили крепкий кофе. Операция «Колокольчик» начиналась в десять вечера, в ресторане отеля Вилларда, где Мэтью обедал с кузеном.

Попросилв счет, майор Горовиц остановил Эйтингона:

– Что вы, мистер Нахум. Мы давно не виделись. Тем более, вы мой шадхан, сват… – Эйтингон настоял на том, чтобы оплатить чаевые, Мэтью не стал спорить. Они распрощались у моста. Эйтингон и Петр в «Вилларде» не появлялись. Они ждали Мэтью рядом с отелем Кривицкого.