Вельяминовы – Время Бури. Книга первая

– Второй стол справа. Они знают, где я сяду. Джон сообщил, на Рождество, когда с ними встречался. Мишель и Теодор тоже где-то в Сопротивлении, но я их не увижу, наверное…, – герцог сказал, что Лаура летит во французский отряд, подчиняющийся генералу де Голлю:

– У них много офицеров, есть и бежавшие из плена. Люди с боевым опытом, – объяснил Джон:

– Вы быстро найдете общий язык…, – шагнув через порог, Лаура не успела дойти до стола. Перед ней вырос мужчина, средних лет, по виду фермер:

– Если мадемуазель позволит…, – немного покраснев, он предложил Лауре руку. Музыка оказалась местной. Отец возил Лауру в Уэльс, на море, после войны:

– У валлийцев похожие мелодии. И у ирландцев тоже…, – пары кружились по комнате. Лаура даже не смогла присесть. Ей покупали сидр, давешний фермер, пригласив ее еще раз, принес за столик два стаканчика с виноградной водкой. Представившись, месье Бризе, он позвал Лауру прогуляться завтра, у реки:

– Выручка хорошая на рынке, – подмигнул месье Бризе, – я домой не тороплюсь. Я вдовец, – любезно заметил он, почесав лысину, – бездетный. Держу свиней, птицу…, – Лаура едва не рассмеялась. Сумочку она с плеча не снимала, придерживая локтем. Ей не удавалось зажечь спичку. Стоило женщине потянуться за пачкой «Голуаз», как рядом появлялось несколько огоньков. Лаура сидела спиной к входу, потягивая сидр. В голове приятно шумело.

Она вспомнила чай, в отеле, и танцы, где не получила ни одного приглашения:

– Англичане просто чопорные…, – Лаура сняла ногтями с губ крошки табака. В тусклом зеркале отражались разрумянившиеся, смуглые щеки, темные, немного растрепавшиеся локоны. Закинув ногу на ногу, она покачивала туфлей.

Высокий, белокурый мужчина, в суконной куртке, сняв кепку, сунул ее в карман. Он прошел через толпу, ко второму столу справа. Зная, что это будет женщина, он улыбнулся, глядя на стройную спину, в шелке:

– Вы не оставите мне последний танец? Наверняка, не оставит, обещала…, – услышав шепот над своим ухом, Лаура обернулась. Она смотрела в голубые, яркие, веселые глаза. Он склонил голову, Лаура прикусила темно-красную губу:

– Джон, Джон…, Хотя, что это я? Он сам не предполагал, наверное…, – она ответила на пароль. Мужчина вздохнул:

– Я так и знал. Очень жаль, мадемуазель…,– Лаура протянула руку, поднимаясь: «Леблан. Мадемуазель Леблан».

– Рад знакомству…, – он поцеловал смуглую, изящную кисть, пахнувшую ландышем. Заиграли вальс La Paimpolaise, песню бретонского шансонье, Ботреля.

– Месье Мишель…, – Лаура заметила мимолетную усмешку. Его пальцы покрывали старые пятна краски. Он носил чистую, но потрепанную рубашку, с раскрытым воротом. На пиджаке Лаура заметила католический значок, с крестом. Она оглянулась:

– Я обещала танец, месье Мишель, но не вижу, где…

– Он сам виноват, – уверенно сказал мужчина, – нельзя оставлять красивую девушку в одиночестве. Я ему преподам урок, мадемуазель Леблан…, – у него были крепкие, ловкие руки:

– Вальс, – поняла Лаура, – мы с ним танцевали, в ночном клубе. Пять лет назад, когда я из Рима в Лондон возвращалась. Тогда тоже играли вальс…, – он едва слышно напевал:

– J'aime surtout ma Paimpolaise

Qui m'attend au pays Breton…

Положив голову ему на плечо, Лаура успокоено закрыла глаза.

Прогалину в сосновом, густом лесу, покрывал сухой мох. Наверху распевались птицы. Солнце играло в хромированной эмблеме, на переднем колесе немецкого мотоцикла DKW RT 125, прислоненного к стволу дерева. Блестели четыре кольца, с надписью «Auto Union». Разогнувшись, Федор вытер ладони тряпкой: «Теперь все в полном порядке». Мишель, прислонившись к пеньку, покуривал «Житан». Лесная тропинка, пересеченная корнями сосен, усыпанная иглами, уходила вдаль. Неподалеку журчал ручей:

– Писем мадемуазель Леблан не привезла…, – Мишель сощурил глаза, любуясь синеватым дымком, – это опасно. И на связь она не выходила. Наш общий знакомый ей запретил. Выйдет на базе…, – до базы еще надо было добраться. После танцев Мишель проводил мадемуазель Леблан до пансиона. Он помнил прикосновение мягкой ладони, шепот:

– Я поняла. Я буду ждать вас на дороге, в условленном месте…, – в кабачке тетушки Сюзетт Мишель вывел кузину на улицу. По пути он взял два стакана сидра. Со стороны они выглядели просто парнем и девушкой, на свидании. Завернув в какой-то двор, при свете уличного фонаря, он быстро показал кузине карту Фужера и окрестностей.

Они забирали Монахиню на остановке деревенского автобуса, в девять утра. Мотоцикл был с коляской, Теодор давно оборудовал внутри тайник. Туда отправлялся радиопередатчик, в футляре. Кузина садилась в коляску, они возвращались в лес. От Фужера до базы было полсотни миль на запад. Мишель оставлял мотоцикл у фермера, жившего на отшибе. Он содержал безопасное убежище, для бойцов Сопротивления. В немецкой машине ничего подозрительного не было. Они, до войны, поставлялись во Францию.