Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 (СИ)

– Я буду ждать Макса, он приедет за мной… – повернув прочь от медного солнца, ТУ-104 скрылся в темнеющем небе, на востоке.

Интерлюдия Вена, октябрь 1956

Проехав по тряскому булыжнику Флейшмаркт, грязный форд свернул на узкую улочку Юденгассе. Небо над Дунаем окрасилось в розовый цвет. Траву на газонах прибило искрящимся инеем. Под колесами машины едва слышно хрустел первый лед. Хозяйка магазинчика подержанных вещей распахивала ставни на окнах, выносила к двери плетеные корзинки с дешевым барахлом.

Она кинула взгляд на машину:

– Опять беженцы, кажется, хоть у них и местные номера. И едут, и едут. Четвертый день пошел, с начала беспорядков… – часы, по радио, пробили семь раз. Раздался голос диктора:

– Доброе утро, Вена. Надеюсь, вы сварили кофе и поставили на стол булочки. Сегодня двадцать шестое октября, пятница. В праздничный день нас ожидает ясная погода, хотя ночные заморозки дают о себе знать… – Национальный День установили в прошлом году, после принятия декларации о нейтралитете Австрии:

– Магазины мы не закрываем, – хозяйка прислонилась к косяку, – еще не привыкли к празднику. Да и праздник светский, не Рождество, не Пасха… – остановившись, форд ловко притерся к бордюру.

В машине пахло табаком и потом. Адель, устало, протерла глаза:

– Лавка открыта. Надо купить фату или кусок кружев, пусть и подержанных… – Адель сомневалась, что в комиссионном магазине найдется фата:

– Все равно, хочется праздника, даже сейчас. Ювелиры, все спят или завтракают. Ладно, в синагоге найдется кольцо…

Полчаса назад, проехав круглую, кирпичную Башню Дураков, бывшее психиатрическое отделение главного госпиталя Вены, они высадили Гольдберга и Цилу на ступенях приемного покоя. Монах, слабым голосом, сказал:

– История больницы очень интересна. Император Иосиф увлекался каббалой, состоял в масонской ложе. Размеры здания и количество комнат отражают его веру в нумерологию. Мой предок ссужал ему деньги, для строительства отделения… – Эмиль указал на башню. Генрик, терпеливо, отозвался:

– Вы все расскажете завтра, когда мы вас навестим. Пока надо хоть кого-то разбудить… – Гольдберг, неразборчиво, пробормотал:

– В госпитале работал Земмельвейс… – рыжая голова спящей Цилы лежала на плече мужа. Монах, осторожно, поцеловал ее в лоб:

– Милая, мы в больнице. Сейчас все закончится, потерпи немного…

Танк они бросили на пустынном берегу озера. Достав из-под пиджака потрескавшийся, скрипичный футляр, Генрик вгляделся в горизонт:

– Обещали проводников, – недовольно пробормотал парень, – а никого и в помине нет. Но лодки здесь, я приведу какую-нибудь посудину. Адель, мы сядем на весла… – завидев футляр, девушка ахнула:

– Ты не забыл о скрипке… – Генрик погладил старинное папье-маше:

– Гварнери никогда меня не покинет. Это подарок папы… – он нежно улыбнулся, – на скрипке будет играть мой сын… – Адель велела себе не краснеть:

– Кажется, дядя Эмиль и тетя Цила ни о чем не догадались. И хорошо, что так, мы потом во всем признаемся… – оказавшись на австрийском берегу озера, они взяли напрокат форд, в первом попавшемся по дороге гараже.

Адель с Генриком долго нажимали на кнопку звонка, у двери приемного покоя:

– Кого принесло, – пробурчал недовольный голос, – все скорые на месте. Рожаете, что ли… – заспанный санитар окинул взглядом стройную фигуру Адели:

– Не рожаете. Что болит, у кого… – Генрик выхватил у него смятую газету:

– Хватит прохлаждаться. Мы едва вырвались из Будапешта, у нас в машине двое раненых… – доставая из бардачка конверт с долларами, Адель улыбнулась:

– Все забегали, засуетились, появились хирурги, каталки… – они обещали Эмилю и Циле, что, немедленно, поедут в британское посольство:

– Тетя Марта, наверняка, там… – строго сказал Гольдберг, – я ей позвоню, прямо сейчас… – доктор, стоящий над каталкой, покашлял:

– Прямо сейчас, господин главный врач, вас, и вашу жену, ждут операции. К вечеру мы посмотрим на ваше состояние и, может быть, разрешим звонки… – выяснилось, что о Гольдберге здесь слышали и читали его статьи:

– Но вы, прежде всего, пациент, – робко заметил хирург, – вы должны понимать… – не обращая на него внимания, Гольдберг повторил:

– Прямо сейчас, нигде не задерживаясь… – Адель сунула в карман смятого жакета доллары:

– Но мы задержимся. В синагоге, для свадьбы, для праздничного завтрака…

Адрес синагоги, они узнали у полицейского, в центре города:

– Предки дяди Эмиля давали деньги на ее строительство, – вспомнила Адель, – они были банкирами кайзеров… – девушка почувствовала на запястье теплые пальцы:

– Адель… – он сглотнул, – если ты… – Тупица замялся, – если ты передумала, если ты меня не любишь, то не надо… – девушка хихикнула:

– Дурак. Я тебя никогда не разлюблю. Я подсчитывала, хватит ли денег тебе на галстук… – Тупица застегнул прожженную гарью, влажную после озерной воды рубашку: