Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ)

– Или съесть целый торт, а потом ринуться в туалет, – она оглянулась, – очиститься, вывернуться наизнанку. От Генрика сладкого не дождешься, он всегда заботится о моем весе. Он хвастается мной, словно я скаковая лошадь… – Адель покачнулась, – я видела, как шейхи на меня смотрели на обедах, на концертах… – к обеду она хотела выйти в закрытом платье. Муж пожал плечами:

– Зачем? Это светская вечеринка, ты здесь единственная женщина. Побалуй их декольте, для карьеры это хорошо. Мы получим и другие приглашения, вокруг нас богачи. Нам надо купить виллу, обеспечить будущее детей… – Адель прикусила губу:

– Он хочет забыть, как он подбирал окурки в Бреслау и питался объедками. И я хочу забыть, все, что случилось, забыть и никогда не вспоминать… – рука потянулась к надежно спрятанному среди букетов конверту. Он возмужал, но Адель его узнала:

– Он сделал вид, что мы незнакомы… – конверт надписали решительным почерком, – он деликатный человек… – она развернула бумагу. Листок вырвали из блокнота:

– Дорогая мисс Адель, если вы позволите вас так называть, поздравляю вас с замужеством. Я не смею надеяться, что вы меня помните, но мы встретились в форте Латрун, в Палестине, десять лет назад. Я очень рад, что вы счастливы, мисс Адель. Пожалуйста, помните, если вам понадобится какая-то помощь, я сделаю все ради вас и вашей семьи. Пишите на мой абонентский ящик на женевском почтамте, и я немедленно свяжусь с вами, где бы я ни был. Примите мое искреннее восхищение вашим великим талантом, и мою любовь, дорогая мисс Адель. Всегда ваш… – она опустила конверт:

– Абу Аммар, теперь Ясир Арафат… – запястье успокоилось, девушка поймала себя на улыбке. Устроив письмо в брюссельского кружева мешочке с бельем, она пошла в ванную.

Интерлюдия

Париж, лето 1959

– На карнавале Марди Гра один парень, он меня туда и привез, напился и не мог встать. Я хотела уехать домой. Пальто было в раздевалке, а номерок у него в кармане. Я сказала: «А черт с ним, поеду так!» И пошла искать такси. В это время кто-то схватил меня за руку и сказал: «Я вас отвезу». Когда мы выходили, этот человек снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. И тогда я посмотрела на него. По-моему, я никогда его раньше не видела, правда…

В полутемном зале, среди потертых, красного бархата кресел, раздался невеселый смешок. Заскрипели половицы сцены. Она, словно слепая, пошарила рукой впереди себя. Белая рубашка девушки светилась в косых лучах летнего солнца, пробивающегося сквозь спущенные жалюзи.

Неделю назад, в конце июня, режиссер Театра Ателье на Монмартре, начал предварительные репетиции новой пьесы Теннесси Уильямса:

– Нас, что называется, закидают помидорами, – заметил месье Барсак ассистенту, – газеты взвоют, посыплются обвинения в аморальности и так далее… – он бодро закончил: «Не в первый раз». О серьезных репетициях или даже читке пока речь не шла. Перед скорыми театральными каникулами месье Андре хотел, по крайней мере, определиться с актерами:

– На роль Кэтрин я устрою отдельный кастинг, как принято выражаться в Голливуде, – сказал он Аарону Майеру:

– Миссис Венебл у нас есть, но, боюсь, наши молодые актрисы не потянут роль сумасшедшей… – она кружилась по сцене, негромко напевая. Аарон видел кузину Дате в моноспектаклях, в кабаре, но все равно затаил дыхание:

– Как она это делает? От нее глаз не отвести, все вокруг исчезает… – он вздрогнул от хлопка в ладоши:

– Достаточно, спасибо… – кивнул месье Андре, – вы сами знаете, Дате, что я бы взял вас на роль, прямо сейчас…

Спустившись в зал, сунув ноги в туфли, она накинула черный, мятый льняной пиджак, с большой брошью, тканевым цветком. Серо-голубые, слегка раскосые глаза немного припухли, она казалась усталой. Порывшись в сумочке, девушка достала пачку «Голуаз». Аарон успел щелкнуть зажигалкой, кузина выдохнула сизый дымок:

– Я польщена, месье Андре… – она пожала худыми плечами, – но, честно говоря, я не театральная актриса, я предпочитаю кабаре… – кузина покачала лаковой лодочкой, – и я обещала мадемуазель Пиаф провести с ней летние каникулы, в ее загородном доме. Тем более, приезжает мой брат… – граф Дате прилетал в аэропорт Орли через несколько дней, – надеюсь, что вы меня поймете, месье Андре… – режиссер что-то пробурчал.

Родившись в России, месье Барсак эмигрировал на запад после революции. За месяц работы в Театре Ателье Аарон стал разбирать русскую ругань:

– Дядя Теодор предупреждал, что месье Андре не стесняется в выражениях, так и случилось… – протекцию письмом ему составил тоже дядя Теодор, знавший режиссера с довоенных времен. Аарон наотрез отказался селиться на рю Мобийон:

– О набережной Августинок речь не заходила, – он украдкой бросил взгляд на часы, – тетя Лаура терпеть не может маму, а, значит, и меня… – Аарон объяснил матери и отчиму, что собирается жить поблизости от театра:

– Я люблю поспать, – заметил юноша, – не хочется добираться с Левого Берега на Монмартр на метро… – отчим развел руками:

– Если ты предпочитаешь варить кофе на треноге и питаться яйцами вкрутую… – Аарон ухмыльнулся: