Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ)

– Барбекю американская забава, – радушно сказал месье Вале, – но и в Швейцарии она прижилась. Я обещаю отличные стейки, господин Ритберг, мясо везут из Женевы… – барбекю устраивали после вечернего катания с факелами. Сосульки таяли в ярком солнце, звенела капель. Птицы порхали над брезентовыми крышами лендроверов, припаркованных у ворот виллы.

К кофе подали вишневый торт из Цуга, пропитанный киршем, шоколадные корзиночки с мятной глазурью и ореховый пирог из Граубюндена. Румяные куски десерта полили сахарным сиропом. Над столами витал аромат бразильского кофе.

Феникс достал золотой портсигар. Месье Вале предупредительно щелкнул зажигалкой:

– Завтра нас ждет аукцион и второй концерт нашей божественной пары, – Макс заставил себя не морщиться, – потом, к сожалению, они улетают в Лондон… – Максимилиан едва не добавил: «Скатертью дорога». После предательства проклятой жидовки, он стал еще больше ненавидеть евреев:

– Они все одинаковы, – думал Макс, – одна жажда наживы и сальные пальцы… – длинные пальцы музыканта ловко тасовали карты, серые глаза улыбались:

– Я тоже собираюсь участвовать в аукционе, – заявил Авербах за ночной игрой после концерта, – хочется украсить лондонские апартаменты чем-нибудь изящным… – Максимилиан заставил себя сесть за бридж с евреем исключительно из деловых соображений. Он видел по глазам малышки Вальтера, что девушка его не узнала. Феникс хмыкнул:

– Немудрено. Я похож на тысячи других мужчин. Она меня видела один раз, мимолетно, когда я приставил ножницы к ее шее. Даже если она что-то помнит, она все спишет на страх и растерянность… – он весело подумал, что муж малышки, видимо, ничего не знает о ее связи с Вальтером:

– Если и знает, то о ребенке она ему точно ничего не сказала, – Макс задумался, – нет, я не поставлю под угрозу нашу безопасность. Их семейная жизнь вообще не мое дело… – он даже отказался от своего первоначального плана. Феникс решил не интересоваться бывшей золовкой:

– Во-первых, откуда этой Адели знать Марту, тем более, что британцы, из соображений безопасности, могли сменить ей фамилию? Во-вторых, я не хочу привлекать к себе излишнего внимания… – как обычно, на людях он снял кольцо с синим бриллиантом, уложив драгоценность в несессер:

– Ладно, черт с ней, с Мартой. Если она выжила, пусть живет, как знает. Адольфа она тоже, наверняка, вырастила предателем… – с евреем и малышкой он болтал о музыке. Авербах оказался сыном известного до войны пианиста. Феникс вспомнил газетные заголовки:

– Его машину подорвали арабы, он погиб, а его сын, как ни в чем ни бывало, принимает гонорары от арабов. Правильно говорят, что у евреев нет чести и совести, а только стремление к наживе… – думая о евреях, он возвращался мыслями к Ционе:

– Именно малышка мне сказала, что она продалась русским… – Максимилиан вздохнул:

– Сказала, а я поверил. Но малышка была любовницей Холланда, он тогда тоже был в Вене. Холланд не стал бы ей лгать, зачем ему… – Феникс подозревал, что Циона и его светлость обвела вокруг пальца:

– Все разговоры, что он ее, якобы изнасиловал и принудил к браку, были ерундой, – зло сказал он себе, – она и с ним спала по заданию русских, как делала это с мной. Я искал ее, я никогда ее не забывал, я нашел ее, а она разыграла любовь, чтобы залучить меня в СССР. Меня могли арестовать, судить, я бы взошел на эшафот… Она наплевала на свою дочь, растоптала мою любовь… – если бы он мог, он бы лично расстрелял женщину:

– Или лучше загнал бы ее дубинкой в газовую камеру, как это делали в лагерях… – несколько раз, по долгу службы, Феникс наблюдал за работой зондеркоманд, – пусть бы корчилась, задыхаясь, теряя сознание, в своих нечистотах. Очень надеюсь, что так и случится… – у еврея он тоже не стал ничего спрашивать:

– Незачем, он занят только собой, напыщенный павлин… – Авербах рассказывал о лондонской квартире, о будущей вилле в Израиле, о концертах и гастролях. Мальчишка, не дотянув до двадцати одного года, играл в Белом Доме и Букингемском дворце:

– Юный гений, – вспомнил Феникс восторженный голос месье Вале, – если бы не случайность и везение, он бы стал пеплом над польскими полями… – о детстве музыкант почти ничего не говорил:

– Что было, то прошло… – руки с золотым перстнем затрещали колодой, – Швейцария сохраняла нейтралитет, а страны Залива… – он поклонился в сторону арабского партнера, – вообще не участвовали в войне. Истории давно минувших дней никому не интересны, как не интересна мне, человеку искусства, политика… – Макс подумал:

– У него, наверняка, осталось израильское гражданство, он служил в тамошней армии. Однако он не хочет терять приязнь шейхов. Ради карьеры он и жену под араба уложит, если представится такая возможность… – мадам Майер-Авербах вставала только к обеду:

– Для голоса полезен отдых… – музыкант пил капуччино, – в Лондоне Адель ждет напряженное расписание… – он повел рукой в сторону двора, – здесь мы на каникулах… – в перила террасы ударился снежок. Адольф весело крикнул:

– Дядя Алоиз, посмотрите на нашего снеговика…