Величайшая любовь

– Дядя Уильям… Это Николас. Вы меня слышите? – Ему казалось, что сердце у него вот-вот разорвется; весь его гнев, все его прежние обиды забылись, когда он увидел перед собой то, что осталось от человека, в течение десяти лет заменявшего ему отца. В годы вынужденной ссылки эти чувства никогда не исчезали, хотя все это время они могли неплохо маскироваться покровом легкомысленного безразличия, под которым скрывалась глубокая обида. Но, по-видимому, еще глубже, в самой глубине его души, жила истинная и неизбывная любовь, теперь вырвавшаяся наружу – какие бы решения ни принимал его дядя в прошлом. – Дядя Уильям, я дома, – тихо продолжал Николас. – Ох, мне так жаль… но поверь, мы все исправим. – Ему показалось, что он увидел проблеск понимания в глазах дяди, и он сжал его иссохшую руку. – Мы не станем вспоминать прошлое, и я позабочусь о вас – как в свое время вы позаботились обо мне.

– Разумеется, вы этого не будете делать, – произнесла за его спиной Жаклин, и он обернулся. Проклятье, по глупой неосторожности он забыл, что она все еще здесь. – Во-первых, за ним ухаживают слуги, а во-вторых, никто не может сделать для него больше, чем уже делается.

– Простое, но искреннее участие могло бы помочь дяде. Об этом вы не думали, Жаклин?

– Ваше участие, мой дорогой Николас, будет его только расстраивать. Ваш дядя не хочет вас видеть, и я не хочу. Никто из нас не забыл прошлого. Полагаю, сейчас вам лучше уйти, – добавила она, прищурившись – точно злобная кошка.

– А я так не думаю, – сказал Николас, поднимаясь. – Я останусь – нравится вам это или нет. Однако мне кажется, не обязательно именно здесь обсуждать подобные вопросы. – Резко развернувшись, он вышел из комнаты, и Жаклин, раздраженно фыркнув, последовала за ним. – Итак, – начал он, как только она прикрыла за собой дверь, – полагаю, такое положение дел вас вполне устраивает. Как давно Уильям в подобном состоянии?

– Не понимаю, каким образом это касается тебя. Тебя выгнали из этого дома, и ты никак не можешь изменить такое положение вещей. И с чего это вдруг тебя охватила такая тоска? Неужели ты полагал, что тебя тут встретят с распростертыми объятиями? Николас, твой дядя презирает тебя. Презирает, ты слышишь меня? И я не позволю, чтобы ты еще больше расстраивал человека, находящегося в столь тяжелом состоянии.

– Тебя абсолютно не волнует тяжелое состояние моего дяди, дорогая Жаклин. Тебя вообще не интересует мой дядя. Так почему бы нам не отбросить это нелепое притворство и не вернуться к фактам? Мы оба знаем правду, хотя у меня нет желания обсуждать ее. Вместо этого я хотел бы узнать имя человека, который занимается делами моего дяди.

– Этот человек – я, – сказала Жаклин с притворной скромностью, с трудом скрывая свое торжество. – Что именно ты хотел бы знать?

Николас посмотрел на нее с усмешкой.

– Неужели он мог совершить подобную глупость?

– Уильям не совершил никаких глупостей. Если кто-то и совершал нечто подобное, так это скорее именно ты, Николас. А теперь скажи мне, что бы ты хотел узнать? Я уверена, что смогу ответить на любой твой вопрос.

– Я хочу, чтобы мне передали Рэйвенс Клоуз, – процедил Николас сквозь зубы, с трудом сохраняя контроль над собой. – Давно пора было предъявить на него права, и то, что поместье пришло в столь жалкое состояние, без сомнения, твоих рук дело. Я хотел бы восстановить его. И чем быстрее мне передадут документы, подтверждающие мои права собственности, тем лучше.

Жаклин расплылась в злорадной улыбке.

– Какое невезение… – сказала она. – Ты ведь должен понимать, что твое положение – очень шаткое, поэтому…

– Мое положение состоит в том, что я должен вступить во владение Рэйвенс Клоузом, – перебил Николас. – Между мной и дядей существовала договоренность, что я унаследую поместье в возрасте двадцати одного года. Прошло несколько больше времени, и ты прекрасно знаешь, что запаздывание со вступлением в права наследника составляет уже почти десять лет.

– Но все изменилось, Николас, – заявила Жаклин и снова прищурилась. – Понимаешь, когда ты уехал, Уильям решил, что со временем твои кутежи или прекратятся, или окончательно погубят тебя. Как тебе известно, твой дядя имел полное право изменить условия наследования. И после твоего отъезда он их изменил, – добавила она; причем в голосе ее прозвучала такая ядовитая злоба, словно она была не женщиной, а страшной индийской коброй, готовой ужалить в любую секунду.

– Изменил?.. – пробормотал Николас. – И каковы же они сейчас, эти условия?

– В соответствии с новыми условиями ты должен жениться до своего тридцатилетия – или твоя собственность навсегда перейдет к Рэйвенсволку. И Уильям был в полном праве внести подобные изменения. Не представляю, Николас, как ты успеешь жениться в течение оставшихся трех недель. Какая жалость… Так что будь любезен – избавь нас от своего присутствия. Еще раз повторю: тебя здесь никто не ждал.

– Но я все же намерен получить то, что должно принадлежать мне. И я готов на многое – только бы не позволить вам, мадам, завладеть моей собственностью.