Величайшие подделки, грабежи и хищения произведений искусства

Прошла весна, лето, вторая зима, а на вторую весну плафон исчез. Сторож говорил, что в пятницу рабочие работали в усадебном доме, громко стучали и грохотали, что даже привозили какие-то материалы, а придя в понедельник в закрытый на замки дом, увидели вместо плафона чистый потолок даже без следов разрушения.

Последующие дни превратились в сумасшедший дом не только для сторожа, но и для всех работников Инспекции по охране памятников, а особенно для автора этих строк, который недавно выпустил свою первую книжку о памятниках Ленинградской области, а значит, фотографировал пропавший плафон («А зачем вы это делали?» — спрашивали дотошные следователи).

Автор проекта реставрации, реставраторы других объектов, особенно из Эстонии, которые помогали при восстановлении старинных крепостей (замка-крепости в Выборге), — все подверглись унизительным и бесконечным опросам, допросам, перекрестным сравнениям полученных сведений. Особенно тщательно искали людей, имевших свои машины, хотя на легковой машине такое гигантское полотно было не увезти. Технические эксперты следственных органов ничего не нашли, но сделали несколько находок, которые показали, как долго и кропотливо «пираты художественных океанов» готовились к похищению.

Оказалось, что вышка, многие месяцы стоявшая в самом углу зала, уже совсем не идентична грубому сооружению 1970 года. Все, в том числе и реставраторы, работавшие в здании каждый день, убедились, что вышка выполнена из легких, высушенных и хорошо подогнанных друг к другу стволов. Она изменилась в размерах и была легка в перенесении с места на место. Даже с находившимся наверху человеком вышку легко двигали двое рабочих.

Технические специалисты обнаружили и еще одну неожиданность: вся поверхность перекрытия, к которому был приклеен плафон, от весенних испарений размокла, отсырела и легко «отдавала» холст. Отсырение грунта и клея происходило только раз в году, весной, когда в пустом здании накапливались испарения, а заметив это один раз, преступники использовали открытие, дождавшись новой весны и удачного момента. Была переделана вышка. Стоявший наверху человек с длинным шестом наматывал полотно плафона в рулон, в то время как его сообщники внизу медленно двигали вышку.

В июле 1989 года финская газета «Хельсингин санемат» напечатала сообщение из города Котка о привлечении к суду 12 человек из города Кюля «за широкую контрабанду», длившуюся много лет. Как следовало из обвинения, они тайно перевозили из СССР, в частности, на автобусах, картины, предметы антиквариата, украшения…

Общая стоимость перевезенного контрабандным путем товара только за 1986–1987 год колеблется от 1 миллиона до 10 миллионов марок. В перевозке картин, антиквариата, драгоценностей и наркотиков участвовали водители. В СССР западные товары пользовались большим спросом, а платили за них подпольные бизнесмены услугами, антиквариатом, картинами, украшениями, необработанными полудрагоценными камнями — янтарем, пейзажным агатом, малахитом, лазуритом и тигровым глазом.

Представители власти с финской стороны принимали участие в этом деле. По словам одного водителя, вознаграждение за перевозку колебалось от двух до двенадцати тысяч марок. Грузов набиралось до двадцати мест.

Рекордная сумма, полученная отправителями из Ленинграда, составила 60 тысяч марок, и об этом говорили на автобусных сходках как о большом везении. Тогда провезли через границу шесть редких картин, свернутых в рулон… но ассы автобусных перевозок посмеивались над «удачами» своих коллег. Они вспоминали 1971 год, когда вывозили даже антикварную мебель XIX века, скульптуру и напольные часы, занимавшие в автобусах все колесные карманы и не оставлявшие места для багажа пассажиров.

Естественно, многое, вывезенное из СССР в Финляндию, продолжало свой путь по дорогам Западной Европы, чтобы потом осесть в коллекциях или особняках богатых предпринимателей, интересующихся редкими сокровищами из моря искусства.

Прошло почти полгода, пока из Леноблисполкома в Инспекцию охраны памятников, среди прочих поручений, касающихся перевода средств из Министерства культуры СССР, пришла бумага, путаная и невразумительная, но определенно касающаяся памятника Монрепо. Это было платежное поручение из-за границы на сумму 150 000 марок? долларов? фунтов стерлингов? — сегодня трудно вспомнить, но что такое было, это несомненно.

В графе, означающей цели финансирования, было обозначено «На реставрацию Монрепо», а в наименовании фирмы-получателя значилась фамилия Миншвиц, видимо, в переводе с иностранного на русский это означало фамилию заместителя председателя Леноблисполкома, который занимался курированием вопросов реставрации и культуры (или наоборот) Машовца.

Прошли годы. Усадебный дом в конце концов восстановлен, но никто и никогда не спрашивал о том, куда пропал плафон из самого удивительного, самого эффектного усадебного зала.

ПОТЕРЯННЫЙ ПОРТРЕТ