Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

Рос Миша Лермонтов в доме, из которого был изгнан его отец. В ноябре 1832 года, едва вступив в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, он получил в манеже травму — лошадь расшибла ему ногу до кости, — из-за которой впоследствии прихрамывал всю жизнь. Многочисленные свидетельства говорят, что его не любили ни в компаниях, ни в свете, что, в каких бы играх и состязаниях ни принимал участие, он никогда не побеждал. Во время первой его дуэли, в которой соперником его был ловкий француз Барант, Лермонтов отделался небольшой раной, избежав печальной участи лишь потому, что француз поскользнулся, совершая решающий выпад.

Лермонтов, как и Пушкин, играл со смертью и торопил судьбу, ему, как и Александру Сергеевичу, хотелось иметь подтверждение рокового предсказания. И он еще раз оказался в салоне фрау Кирхгоф. В этой связи Аполлинарией Михайловной Веневитиновой, урожденной Виельгорской, вспоминавшей, как себя вел поэт перед тем, как в последний раз уехать из столицы на Кавказ, было рассказано следующее:

«По свидетельству многих очевидцев, Лермонтов во время прощального ужина был чрезвычайно грустен и говорил о близкой, ожидавшей его смерти. За несколько дней перед этим Лермонтов с кем-то из товарищей посетил известную тогда в Петербурге ворожею, жившую у „пяти углов“ и предсказавшую смерть Пушкина от „белого человека“; звали ее Александра Филипповна, почему она и носила прозвище „Александра Македонского“ после чьей-то неудачной остроты, сопоставившей ее с Александром, сыном Филиппа Македонского. Лермонтов, выслушав, что гадальщица сказала его товарищу, со своей стороны спросил: будет ли он выпущен в отставку и останется ли в Петербурге? В ответ он услышал, что в Петербурге ему вообще больше не бывать, не бывать и отставки от службы, а что ожидает его другая отставка, „после коей уж ни о чем просить не станешь“. Лермонтов очень этому смеялся, тем более, что вечером того же дня получил отсрочку отпуска и опять возмечтал о вероятии отставки. „Уж если дают отсрочку за отсрочкой, то и совсем выпустят“, — говорил он. Но когда нежданно пришел приказ поэту ехать, он был сильно поражен. Припомнилось ему предсказание. Грустное настроение стало еще заметнее, когда после прощального ужина Лермонтов уронил кольцо, взятое у Софьи Николаевны Карамзиной, и, несмотря на поиски всего общества, из которого многие лица слышали, как оно покатилось по паркету, его найти не удалось».

Когда он возвращался к месту службы, Лермонтову захотелось поехать в Пятигорск. Решение он принял с помощью подбрасывания полтинника: упадет монета кверху орлом — поедет в отряд; упадет кверху решеткой — поедет в Пятигорск. Полтинник упал вверх решеткой. Так поэт оказался в Пятигорске, где он встретился со своей судьбой в лице Николая Мартынова, который, как утверждали многие современники, даже не знал, как обращаться с дуэльным пистолетом. На этот счет его спешно проинструктировали на месте дуэли. Михаил Юрьевич Лермонтов выстрелил в воздух, Мартынов попал ему прямо в грудь.

Двадцатисемилетний поэт был отпет католическим патером, лютеранским пастором и православным священником и погребен в пятигорской земле, где покоился двести пятьдесят дней, до того, как император удовлетворил просьбу Елизаветы Алексеевны Арсеньевой о перевозке останков ее внука в ее поместье в Тарханах. Там местом вечного упокоения Михаила Лермонтова стала фамильная часовня-усыпальница.

Так сбылось еще одно известное пророчество гадалки фрау Кирхгоф.

Визионерка и проповедница Варвара Юлия фон Крюденер (1764–1824)

Подданная Российской империи немецкого происхождения, «Божественная Юлиана» влюбляла в себя секретарей посольств, придворных, военных. Выход в свет ее написанного на французском языке романа в письмах «Валери», который А. С. Пушкин что называется читал с карандашом и включил в «Евгении Онегине» «прелестную повесть баронессы Крюденер» в круг чтения Татьяны, сопровождался шумным успехом. Собеседница и подруга известнейших современников, очевидица и непосредственная участница знаковых событий, проповедница христианства, духовная наставница императора Александра I и других венценосных особ, она стала символичной фигурой для своей эпохи. Можно сказать, что Европа того времени в миниатюре олицетворяется образом этой женщины, которая воплотила беспокойный дух своего времени и вошла как в русскую, так и в европейскую историю.