«Приезжаю в Петербург. Все равно как слепой по дороге, так и я в Петербурге. Пришел первое в Александро-Невскую лавру поклониться мощам и за крыльцом у меня большой мешок с черным бельем. Отслужил молебен сиротский за 3 копейки и 2 копейки на свечку. Выхожу из Александро-Невской лавры, спрашиваю некоего епископа Духовной академии Сергия. Полиция подошла, «какой ты есть епископу друг, ты хулиган, приятель». По милости Божией пробежал задними воротами, разыскал швейцара с помощью привратников. Швейцар оказал мне милость, дав в шею; я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу; епископ призвал меня, увидел и вот мы стали беседовать тогда».
Распутин понравился ректору Духовной академии отцу Сергию, будущему Патриарху Московскому и всея Руси, — он станет им в грозном 1943 году. Весть о набожном крестьянине, обладающем острым умом и добравшемся из самой Сибири, мгновенно разнеслась по Петербургу. При непосредственном участии отца Сергия Распутин получает возможность познакомиться со многими представителями высшего духовенства. Близкая к царской семье и хорошо знавшая Распутина фрейлина Анна Вырубова писала, что «святой отец Иоанн Кронштадтский встречал его и был глубоко тронут его покаянием», он считал Распутина «странником, имеющим дар молитвы». Григорий удостаивается чести быть принятым самим митрополитом Петербургским Питиримом. Сибирский странник очаровал и митрополита, так что последний «не только звал его к себе обедать, но еще и сажал на почетное место рядом с собою». «Отец Сергий рассказывал мне о Петербурге, знакомил с улицами и прочим, а потом с Высокопоставленными, а там дошло и до Батюшки Царя, который оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм, — вспоминал Распутин. — Я с радостью поехал домой и обратился к священникам о постройке нового храма. Враг же как ненавистник добрых дел, еще не успел я доехать, всех соблазнил. Я им оказываю помощь в постройке храма, а они ищут меня в пагубной ереси обвинить и такую чушь порют, даже нельзя высказать и на ум не придет. Вот сколь враг силен яму копать человеку и добрые дела в ничто ставить. Обвиняют меня как поборника самых низких и грязных сект, и архиерей всячески возстает».
История прямо-таки сказочная! Приехал в Петербург никому не ведомый Григорий Распутин и сразу же сподобился побеседовать с ректором Духовной академии. А после короткого разговора ректор проникается такой симпатией к простому мужику с «большим мешком черного белья», что тут же самолично ведет его на прогулку по Петербургу, показывает достопримечательности и знакомит с «Высокопоставленными». Очень впечатляюще! Тут вам и отец Иоанн Кронштадтский, и даже сам митрополит Питирим. А во время домашнего обеда Григорий сидит не в каком-нибудь дальнем углу стола, а усажен на почетное место. И совсем скоро Григорий уже лицезреет Царя. Фортуна так милостиво поворачивается к простому мужику, что и государь растроган чуть не до слез, а посему выкладывает от щедрот своих пять тысяч ассигнациями со словами: бери, Григорий, строй церковь!
Эта умилительная история кочует из одного жизнеописания Распутина в другое. Но достоверна ли она? Нет, это своего рода вариации на тему рождественских сказок для малых детей. Много золотой мишуры и мало жизненной правды! На самом же деле все происходило более прозаически, хотя не без любопытных деталей. Нельзя утверждать, однако, что события разворачивались в точности так, как будет изложено дальше, — в описании жизни Григория Распутина вообще мало что может считаться абсолютно достоверным. Возникает логичный вопрос: почему? Почему нельзя? Ответ заключается в том обстоятельстве, что у всех действующих лиц (у каждого в отдельности) этой фантасмагорической истории присутствовал свой собственный интерес. Совпадение интересов различных персонажей носило случайный и кратковременный характер. Вот поэтому среди говорящих все в той или иной степени лгут или, в лучшем случае, позволяют себе рассказать не всю правду.
Так как же Григорий Распутин из далекой сибирской деревни сумел добраться до Петербурга и стремительно покорил его? Попробуем выстроить правдоподобную версию. Естественно, это не значит, что все было именно так, а не несколько иначе.