Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

На заработках в Херсоне он тяжело заболел. Это была «заразительная болезнь», от которой умирали его товарищи по артели и сам он был при смерти. В это время то ли было ему какое-то видение, то ли он поклялся, в случае, если ему будет даровано выздоровление, посвятить свою дальнейшую жизнь служению Господу. Так или иначе, но после того, как он чудесным образом оправился, Василий попросил отца и мать дать ему благословение на то, чтобы идти в монастырь. Престарелым родителям не захотелось отпускать кормильца, и благословения от них Василий не получил. Однако это не заставило его отказаться от своего намерения, и в 1785 году Василий тайком покинул родное Акулово, где остались его жена и трое детей. Пешим ходом, прося подаяние и тем питаясь, он добрался до Санкт-Петербурга, нашел там своего господина, действительного камергера Льва Нарышкина, который служил обер-шталмейстером при императорском дворе, и каким-то образом убедил вельможного барина дать ему, беглому крестьянину, вольную. Добившись желаемого, Василий осенил себя крестом и продолжил путь.

Целью его пешего путешествия был Валаамский монастырь. Добравшись до обители, он принял постриг с именем Адама. Проведя в монастыре год, новоиспеченный монах взял благословение от игумена и удалился в пустыню. В течение нескольких лет он жил одиноким пустынником, преодолевая «многая скорби и великия тяжести, душевныя и телесныя» и противостоя попущенным на него Господом Богом искусам великим и превеликим и темным духам. Справился со всем этим мужественный монах, и 1 ноября 1787 года случилось ему «дивное видение и предивное», начавшееся с полуночи и продолжавшееся «не меньше тридесяти часов». Сначала Господь, «видя раба своего таковую брань творяща с безшютными духами и рече к нему, сказывая ему тайная и безвестная, и что будет ему и что будет всему миру: и прочая таковая многая и множество. А потом вознесли монаха Авеля два духа и «рекоша ему: «буди ты новый Адам, и древний отец Дадамей, и напиши яже видел еси: и скажи яже слышал еси. Но не всем скажи и не всем напиши, а токмо избранным моим, и токмо святым моим; тем напиши, которые могут вместить наши словеса и наша наказания. Тем и скажи и напиши». И прочая таковая многая к нему глаголаша».

Таким вот образом, с его собственных слов, получил пустынножительствовавший монах чудесный дар прорицания грядущего. «И от того время, — записано уже в его «Деле», — отец Авель стал вся познавать и вся разумевать, и пророчествовать». Он вернулся из пустыни в Валаамскую обитель, прожил там еще немного и пошел странствовать по землям православным, «ходить по разным монастырям и пустыням». За время своего хождения, которое продлилось девять лет, Авель «обошел многие страны и грады, сказывал и проповедовал волю Божию и Страшный суд Его».

Наконец пути-дороги привели его в Николо-Бабаевскую обитель Костромской епархии, где он и поселился. Именно здесь, в монастырской келейке, была создана первая его пророческая книга, в которой было написано «о царской фамилии», в частности содержалось предсказание о том, что по прошествии восьми месяцев не станет царствующей императрицы Екатерины II. В феврале 1796 года Авель показал свое сочинение настоятелю. Архимандрит собрал братию, и было решено: «ту книгу и отца Авеля отправить в Кострому, в духовную консисторию». Духовная же консистория, сняв с отца Авеля официальные показания, он ли «ту книгу» писал, и отчего взялся писать, и составив соответствующую записку, отправила с ней монаха к своему архиерею, епископу Костромскому и Галицкому Павлу, на которого и легла ответственность за принятие решения насчет новоявленного провидца.

Епископ Павел, само собой, дал совет провидцу: забудь про свое безумное предсказание и возвращайся в обитель — молиться об отпущении грехов, но прежде укажи, кем был наущаем на подобное дерзновение. Однако Авель ему отвечал, «что книгу свою писал сам, не списывал, а сочинял из видения, ибо, будучи в Валааме, пришед к заутрени в церковь, равно как бы Павел апостол, восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал».

Такая ересь возмутила архиепископа, но он не решился уничтожить книгу, в которой Авель «приводит дерзостный и вредный толк об особе императрицы и о ее царском роде», поскольку в этом «заключается секрет важный». Пытаясь нагнать на него страху, епископ сказал монаху: «Сия книга написана смертною казнию». Однако и эти слова не заставили того образумиться.