Величайший блеф. Как я научилась быть внимательной, владеть собой и побеждать

Если хотите стать хорошим игроком, вам придется признать, что вам ничего не “положено” – ни хороших карт, ни хорошей кармы, ни крепкого здоровья, ни денег, ни любви, ни всего прочего. Случай страдает амнезией: каждое последующее случайное событие не в курсе, каким было предыдущее. Но мы упорно считаем, что он не только помнит, как все было раньше, но и припомнит это нам. Когда-нибудь нам воздастся, надо только проявить терпение. Это же просто по-честному.

И вот тут срабатывает наша чисто человеческая особенность. Если полоса светлая, нам вовсе не кажется, что она должна вот-вот закончиться. Отсюда миф о “горячей руке”. Если мы выигрываем, мы не считаем, что будет честно, если удача вскоре отвернется от нас. Если уж она нам улыбнулась, мы радостно полагаем, что так будет вечно. Мы твердо верим, что черные полосы были закончить еще вчера, но никто не хочет, чтобы заканчивалась светлая.

Почему даже умные люди упорно цепляются за такой образ мысли? Как в случае со многими предрассудками, оказывается, в этой иллюзии есть и свой плюс, и плюс этот тесно связан с тем, что интересует меня больше всего: нашим представлением об удаче. В психологии есть теория, впервые сформулированная Джулианом Роттером в 1966 году: теория локуса контроля. Когда что-то случается во внешнем мире, происходит ли это из-за наших собственных действий (мастерства) или из-за внешних факторов (случая)? Люди с интернальным (то есть внутренним) локусом контроля склонны считать, что причиной происходящего являются они сами, причем часто и в ситуациях, когда это не так. Люди с экстернальным, внешним локусом контроля полагают, что от них ничего не зависит, все идет своим чередом. Обычно внутренний локус контроля способствует успеху в жизни: люди, уверенные, что они контролируют события, психически более здоровы и склонны, так сказать, брать свою судьбу в собственные руки. Экстерналы же чаще страдают депрессией, а на работе не любят прилагать лишних усилий.

Однако в некоторых ситуациях, в частности, когда замешан случай, внешний локус контроля является более адекватным: что бы вы ни делали, на колоду карт это не повлияет. Карты будут выпадать так, как получится. Но если опираться на внутренний локус, который вообще-то привел нас за игровой стол и отлично выручал нас в других ситуациях, мы рискуем впасть в заблуждение, решив, что карта зависит от наших действий и что случайности не все равно, как сложится наша судьба. Нам кажется, будто мы должны очутиться на определенной части кривой распределения, потому что наши тузы сегодня уже дважды были биты. Мы забываем то, о чем учил историк Эдуард Гиббон еще в далеком XVIII веке: “Законы вероятности, столь верные в большом, совершенно ошибочны в малом”. Особенно хорошо это заметно при изучении истории. И хотя на длинной дистанции вероятности выравниваются, на короткой… кто знает? Все возможно. Может, я даже доберусь до финального стола на этом благотворительном турнире.

Ясно одно: пора срочно прекратить обижаться на черные полосы и почивать на лаврах, когда везет. А иначе я потеряю все деньги. И тогда, может быть, я наконец перестану думать, будто карты мне что-то должны, будь то окончание череды неудач или ее продолжение. Может быть. Ну, или пополню ряды разорившихся покерных игроков.

Несмотря на всю свою неумелость, я умудряюсь продержаться на благотворительном турнире больше трех часов. В половину одиннадцатого я делаю ставку с разномастными валетом и королем на руках, чего делать не стоило, и вылетаю. “Разве мы это уже не проходили? – ругаю я себя. – О чем я только думала?” На самом деле я прекрасно знаю, о чем думала, точнее, почему не думала вообще: меня спровоцировали выставиться.

Я поднимаю. Агрессивный парень из хедж-фонда, сидящий напротив, переставляет. Тут я делаю первую свою ошибку – не пасую. Я не могу избавиться от ощущения, что меня разводят, и решаю постоять за себя. Сама идея, может, и правильная, вот только я выбрала для этого неудачное место и способ. В глубине души я понимаю, что стоять за себя с такой вот маргинальной рукой – ошибка, а если и играть с ней, то не так, а поднимая ставку, нагнетая агрессию и блефуя. Эриково “если это делает такой человек, как ты…” звучит у меня в голове, но другая часть меня не решается поднять и в то же время упорно не желает сбросить. Поэтому я коллирую, позволив себе поставить несколько драгоценных фишек. Во флоп я не попадаю вообще. Все карты мимо. У меня нет шансов собрать сильную руку. Остается либо блефовать, либо сдаваться. Но игрок из хедж-фонда ходит первым, и он делает крупную ставку – такую большую, что если я захочу сколлировать, мне придется пойти олл-ин. Выбор у меня невелик. Блефовать дальше я не могу, потому что, если я отвечу, я смогу выиграть, только при условии, что потом мне сильно повезет с картами, ведь даже если он блефует, его карты, вероятно, лучше тех, что сейчас есть у меня. Но когда я уже собираюсь скрепя сердце сбросить, вмешивается джентльмен, сидящий слева.

– Что? Вы спустите ему это с рук?

Я нервно смеюсь. Но он не отстает: