Величие и печаль мадемуазель Коко

Потрясенная собственным успехом, я буквально влетела в кабинет Лебуле.

— Как вы хороши сегодня, мадемуазель Боннёр. Этот цвет вам к лицу. А глаза ваши сияют еще ярче этого драгоценного камня у вас на шее. Кстати, не с его ли помощью вы загипнотизировали нашу бедненькую Жизель?

— Вы так проницательны, доктор! — Мне хотелось танцевать, хохотать, визжать от радости.

— Ну-ну? Судя по всему, успех сопутствовал вам?

— О да! После пробуждения Жизель потребовала еды и предложила послать кого-нибудь в кондитерскую за пирожными.

Доктор расхохотался.

— Ай да девчушка! Надеюсь, вы не исполнили ее просьбу?

— Разумеется, нет. — Я даже слегка оскорбилась на такое предположение. — Сейчас сиделка кормит ее чем-то протертым и на вид не слишком аппетитным. Впрочем, Жизель не в обиде.

— Прекрасно, великолепно… Вы дознались, что именно привело ее к анорексии?

— Да. Родители в детстве поощряли ее с помощью еды и наказывали лишением еды же. Чувствуя свою вину — за то, что связалась с мошенником и лишилась приданого, с трудом скопленного родителями, она сама себя наказала и перестала есть. Скажите, доктор, мое внушение… Оно будет действовать всегда?

— Нет, не всегда. Оно будет работать какое-то время. Насколько я могу оценить ваши силы, моя маленькая гипнотизерша, внушение будет работать достаточно долго для того, чтобы Жизель вылечила свое разбитое сердечко и снова начала вести жизнь, приличную девушке ее возраста.

— А… — еще один вопрос вертелся у меня на языке, не давал покоя. — А что еще можно лечить с помощью гипноза?

— Многое, дитя мое. Не только анорексию, но и избыточный вес, и ожирение, алкоголизм, неврозы всех форм, заикание, депрессии, страхи, ощущение одиночества, паники и тревоги. Несомненно — для лечения психосоматических заболеваний. Ложная грудная жаба, повышенное потоотделение, жар или озноб, излишняя сонливость, тошнота и головокружение, фригидность у женщин и импотенцию мужчин… Когда эти заболевания не связаны с гормональными или органическими причинами, разумеется.

— Но… почему тогда гипноз так мало и редко применяется в медицине? Почему я узнала о нем, как о каком-то шарлатанстве?

— Потому что много званых, но мало избранных, дитя мое. Потому что загипнотизировать пациента может кто угодно — разумеется, при знании техники. А вот сделать достаточное по силе внушение, чтобы установка сохранилась на долгие годы… Тут не у всех хватает данных. А нужны именно природные данные, именно прирожденный талант, сила воли, способность к влиянию… Назови это как угодно, но это нельзя в себе выработать, нельзя развить. Оно или дается, или нет. И я впервые в жизни, быть может, вижу перед собой настоящего, природного гипнотизера. Неужели вам не приходилось делать этого раньше? Вы не участвовали в медиумических сеансах? Они когда-то были излюбленным развлечением молодежи.

Мои духовные практики к тому моменту исчерпывались еженедельными мессами, но я не сказала об этом доктору, в мои планы не входило посвящать его в мой истинный возраст. И о позднейшем участии в потусторонних опытах толстухи Жюли я тоже не упомянула.

— Нет? Вот и хорошо. Страшно подумать, что бы вы могли учинить.

Вдруг я почувствовала себя… странно. Мне подумалось: а что, если мое общение с моим призрачным, умершим при рождении братом было вызвано не живым воображением ребенка, а некими способностями, позволившими мне отодвинуть завесу тайны и ступить в иной мир, мир мертвых? Что, если брат, вызванный усилиями моей воли из потустороннего, действительно вел меня по жизни и давал подсказки, как поступить, и это не было всего лишь хорошо развитой интуицией, как я полагала?

Разумеется, я ничего не сказала доктору — еще не хватало из помощниц перейти в его пациентки! А он наверняка заинтересовался бы моим случаем и, быть может, даже написал бы обо мне статью в журнал и выступил бы на конференции. В мои планы не входило прославиться подобным образом, поэтому я и промолчала.

Не скрою, что у меня были и кое-какие мысли относительно самого доктора. Кажется, он упомянул импотенцию в числе заболеваний, поддающихся излечению гипнозом? Что, если мне воздействовать на него — мягко, незаметно? Или, напротив, предпринять массированную атаку, но внушить ему, чтобы потом он все забыл?

Нет-нет, я всегда была ужасной трусихой. Я не могла решиться на это. Его нежелание иметь дело с женщинами могло иметь глубокие физиологические причины, и мое вмешательство тогда только навредило бы ему, заставив желать невозможного. Внушение могло не удастся мне, и тогда он очнулся бы от гипноза помнящим все, разгневанным… А в гневе он был страшен. И я отказалась от своей мысли, решив, что дружба и покровительство Марка дороже мне эфемерной возможности стать его любовницей.

И я не пожалела о принятом мною решении. Несомненно, Марк Лебуле по своим душевным качествам был способен на глубокую привязанность. Я разбила бы его сердце. Ведь через некоторое время Шанель стала буквально умолять меня, чтобы я приехала к ней.

И я подчинилась.