Великая Америка. Тайная сила власти

До сих пор мы занимались только деталями преобразований, выбирая те вопросы законодательства, которые в первую очередь выделялись своим характером, принципами, неотложностью и выражали силу общего импульса преобразования. Когда в 1776 г. я покидал Конгресс, существовало убеждение, что все наше законодательство должно быть пересмотрено, приспособлено к нашей республиканской форме правления и теперь, когда мы освободились от запретов советов, губернаторов и королей, удерживавших нас от правильных действий, оно должно быть исправлено во всех его разделах, исходя единственно из требований разума и пользы тех, для кого создано само правительство. Поэтому уже в начале сессии 1776 г., к которой я возвращаюсь, я внес и передал на рассмотрение законопроект о пересмотре законодательства. Законопроект был принят 24 октября, а 5 ноября г-н Пенделтон, г-н Уит, Джордж Мейсон, Томас Л. Ли и я вошли в комитет, которому поручили эту работу. Мы условились встретиться в Фридериксберге, чтобы составить план работы и распределить ее между нами. В соответствии с договоренностью мы встретились там 13 января 1777 г. Первый вопрос был таков: следует ли нам предложить полностью отменить существующую систему законов и подготовить новое всеобъемлющее законодательство или же сохранить общую систему и только модифицировать ее в соответствии с современным положением вещей? Г-н Пенделтон, вопреки своему обычному расположению к старому, высказался за первое предложение, в чем был поддержан г-ном Ли.

На это последовало возражение, что отмена всей нашей системы была бы крутой мерой, вероятно во многом не совпадающей с мнением членов легислатуры; что они придерживались практики пересмотра, время от времени, законов колонии. Они исключали законы, срок действия которых истек, а также отмененные и устаревшие законы, внося поправки только в те, которые сохраняли свою силу. По-видимому, они ожидают, что и мы должны делать то же самое, включив только британские статуты, как и наши собственные. Создание нового законодательства, подобно законодательству Юстиниана и Брактона или Блэкстона, модель которого предложил г-н Пенделтон, будет трудным делом, требующим глубоких исследований, тщательного изучения и большой рассудительности. Когда же все будет изложено на бумаге, каждое слово этого текста – из-за несовершенства человеческого языка и его неспособности четко выражать все оттенки мысли – станет предметом обсуждений и споров, пока после неоднократных высказываний не придут по нему к единому мнению. Это втянуло бы нас в бесконечные споры, оставляя суть дела в неопределенном состоянии, пока, подобно тому, как в старых статутах, каждое слово не будет тщательно выверено и подобрано с использованием новых томов докладов и комментариев. И никто из нас, вероятно, не возьмется за эту работу, которая, чтобы стать систематической, должна быть выполнена одним человеком. Таково было мнение г-на Уита, г-на Мейсона и мое.

Когда мы приступили к распределению работы, г-н Мейсон сослался на то, что он не является юристом и чувствует себя неподготовленным для такой работы, а вскоре после этого отошел от дела. Г-н Ли сослался на ту же причину и вскоре умер. Вследствие этого работу между собой поделили я и два других джентльмена. Мне досталось обычное право и статуты до четвертого года царствования Якова I (когда была учреждена наша отдельная легислатура); г-ну Уиту – британские статуты за период с того момента по настоящее время; г-ну Пенделтону – виргинское законодательство. Поскольку право наследования и уголовное право пришлось на мою долю работы, я хотел, чтобы комитет определил их основные принципы, которыми я смог бы руководствоваться при их составлении. Что касается права наследования, я предложил отменить закон первородства и сделать недвижимое имущество передаваемым по сонаследованию, как передается движимое имущество, ближайшим родственникам в соответствии с законом распределения. Г-н Пенделтон хотел сохранить право первородства, но, сразу же поняв, что из этого ничего не выйдет, предложил принять древнееврейский принцип, по которому старший сын должен получать двойную долю наследства. Я заметил, что если старший сын сможет съесть вдвое больше или сделать двойную работу, то его право на двойную долю получит свое естественное доказательство. Но так как он обладает равными возможностями и потребностями со своими братьями и сестрами, то на его долю должна приходиться и равная часть родового наследства. К этому мнению присоединились и другие члены комитета.