«Великая грешница» или черница поневоле

— Я не знаю, как мне быть, святой отец, — с отчаянием произнес Густав. — Царь Борис непреклонен, у меня нет иного выхода.

— Ради Ливонского королевства ты хочешь продать свою душу, продать свою веру, которая вошла в тебя с материнским молоком? Не узнаю своего излюбленного прихожанина. Вспомни свою мать, Катарину Монсдоттер, бывшую королеву Швеции. Ее жизнь, после свержения твоего отца Эрика Четвертого, которого бросили в тюремный замок, была ужасной, и лишь неистребимая вера в Бога придавала ей силы. Она была непоколебимая протестантка и всю жизнь свою посвятила наукам. Сын, несмотря на большую нужду, превзошел свою мать, сделав значительные успехи в науках. Ты прекрасно овладел итальянским, немецким, польским, русским и латинским языками, стал знатоком химии и заслужил название «второго Парацельса». Ты мог бы стать великим ученым Западной Европы. Еще не поздно. Отвергнув же родную веру, ты станешь вассальным королем Ливонии, полностью подвластным московскому царю, и тотчас погрязнешь в войнах, так как с помощью русских войск тебе едва ли удержаться на троне… Сейчас тебя прельщают православной верой, но ты должен знать, что она в корне отличается от протестантской, в коей нет строгой церковной иерархии, нет монашества, нет культа Богородицы, святых, ангелов, икон, а число таинств сведено лишь к крещению и причащению. Кому русские люди молятся и отбивают поклоны? Простым деревяшкам, о которых им мало что известно. Высшие истины вероучения недоступны русским людям. Они построили тысячи церквей, но на что они похожи? Вместо того, чтобы усердно молиться Христу, в храмах не только разговаривают и спорят, но даже и дерутся и бранятся непотребными словами. Люди помногу часов стоят толпой, им негде даже присесть. Нужны железные ноги, чтобы не упасть от изнеможения. С Богом же надо говорить в полной тишине и без усталости. Православная вера — не христианская. Цари и князья ставят себя выше Христа, ибо епископы и прочие иереи у них в полной зависимости. Священники не смеют и рта раскрыть, ибо любое неповиновение грозит им снятием с прихода. Это уже измена. Страшная измена Христу и святой деве Марии. В православной Руси тебя ждут беспрестанные молитвы, богомольные шествия в храмы и монастыри, унылая, постническая жизнь, которая не присуща твоей натуре…

Речь Клауса была длительной, но Густав окончательно убедился, что пастор прибыл к нему во спасение его заблудшей души. В конце беседы Густав опустился на колени и прижался губами к руке пастора.

— Прости меня, святой отец. Теперь уже никто не заставит меня отшатнуться от протестантской веры.

— Я знал, мой излюбленный сын, что ты останешься верным своему духовному отцу.

Перекрестив и облобызав Густава, пастор сердечно с ним распрощался и в тот же день отбыл в Торн.

Густав же отправился во дворец к Борису Годунову, где он решительно отказался от женитьбы на царевне Ксении Годуновой, отказался в пользу своей веры и своей любовницы, которая с нетерпением ждала его в Торне. Но в Германию он не вернулся: разгневанный Годунов сослал его в Углич.

* * *

Наконец-то Василия Пожарского охватило безудержное веселье. Ксения спасена! Густава взяли за пристава и увезли в опальный Углич. Ай да Маржарет!

Сидя за столом гасконца, Василий поднял за него заздравную чашу.

— Благодарен судьбе, что я встретил тебя, Жак. Ты сделал невозможное. Я восхищен твоими поступками. С удовольствие пью твое здоровье.

— Пьем, Василий! Что не сделаешь для друга и его прекрасной женщины. Пьем!

И они действительно напились, бурно радуясь долгожданной победе. Один, что наконец-то, избавился от нежеланного заморского принца, другой, что наконец-то получил долгожданное богатство от Эльзы, которое ему передал Ганс Крюгер, когда узнал, что принц Густав отказался от дочери Годунова.

Но Эльза поспешила с вознаграждением Маржарета: ей надо было подождать, когда ее возлюбленный вернется в Торн. Несчастная Эльза так больше и не увидит Густава.

Рано радовался и Василий Пожарский.

Глава 24 ПРИНЦ ИОАНН

Сильное желание Бориса породниться с европейскими царствующими домами, дабы возвысить в глазах московских бояр и Европы свой собственный род, не ослабевало. Во время переговоров с Данией из-за русско-норвежской границы в Лапландии было заявлено желание царя иметь своим зятем датского королевича. В Дании сие предложение было охотно принято, и принц Иоанн, брат короля Христиана IV, в августе 1602 года отправился в Россию. В устье Нарвы его встречал Афанасий Власьев.

В Иван-городе датские послы, сопровождавшие принца, говорили посольскому дьяку:

— Когда королевич поедет из Иван-города, и будет в Новгороде и в других городах, то его станут встречать в дороге дети боярские и княжата. Какую честь королевичу Иоанну им оказывать?

Афанасьев отвечал:

— В том воля самого королевича. Он великого государя сын, а посему его воля, кого и как пожаловать по своему государскому чину.