Великая игра. Птицы. Ледяной замок. Рассказы

На дороге Маттису попадались только чужие. Он прохаживался по ней, глядя пустыми глазами на грохочущие машины, и старался держаться поближе к тому месту, откуда были видны сухие осины. Рабочий день наконец кончился, и люди потянулись с лугов домой. Мимо Маттиса прошло несколько человек. Увидев одного знакомого парня, Маттис подошел к нему; для начала у него был заранее придуман вопрос.

— Что поделывал сегодня?

Начало оказалось неудачным. Усталый парень мрачно поглядел на Маттиса.

— А сам ты что поделывал? — резко спросил он и хотел пройти мимо.

Маттис дрогнул было, но в такую минуту он не разрешил себе испугаться.

— У меня к тебе важное дело, — упрямо сказал он. — А спросил я так просто, для начала.

Парень знал Маттиса и потому заговорил по-другому.

— Косил я, с покосом еще не все управились, — ответил он. И уселся на каменную тумбу, стоящую на обочине. — Давай, Маттис, выкладывай, что там у тебя, а то я устал и хочу есть.

— Даже не знаю, как об этом сказать, — важно' начал Маттис. — Быстро тут не скажешь.

— Тогда поговорим в другой раз. Идет?

Вместо ответа Маттис кивнул на сухие осины, в одну из которых ударила молния.

Парень торопился.

Если ты не можешь сразу сказать, в чем дело, лучше…

— Я же киваю, — сказал Маттис, ошеломив парня своим ответом.

— Ну и что?

— Видишь, на что я киваю?

— На лес.

— Да, но не на весь лес, — ответил Маттис, глядя прямо на осины.

— Кажется, я понял, — сказал парень и вдруг смутился.

Маттис увидел, что имеет дело с проницательным человеком.

— Значит, ты умный, — сказал он парню. — Это уже легче.

Парень и не подозревал, как высоко ценит Маттис это качество.

Теперь Маттису было важно подобрать правильные слова.

— Вон одна, вон другая, видишь? — спросил он и остался доволен собой.

— Вижу.

— А видишь, что с одной сделала молния?

— Да, это тебе не шутки, — ответил проницательный парень.

Теперь — вперед!

— А кто это?

Наконец-то Маттис задал свой вопрос, но дальше дело не пошло, парень сразу переменился.

— Не понимаю я тебя, — коротко бросил он, желая прекратить разговор.

Маттис не поддался. Парень небось все понял. Потому-то и не хочет больше говорить об этом.

— Это та, что сидит сейчас дома? — спросил Маттис, ужасаясь собственному греху. Он понимал, что сделал черное дело.

— Это ты про кого? — Вид у парня был глупый.

Маттису стало жутко. Про кого? То-то и оно-то. Ему было страшно даже подумать об этом.

— Да нет, ничего, — испуганно пробормотал он. — Ты неправильно понял, я так не думал. Она сидит дома и варит кофе, понимаешь! Сидит дома и варит кофе, как все!

Парень встал с камня, у него явно не было охоты продолжать разговор.

— Ну, мне пора, — сказал он. — Завтра опять на покос, сам знаешь.

Но искушение оказалось сильнее Маттиса: ведь разгадка была совсем близко. Он попробовал зайти с другой стороны:

— Как зовут одно дерево и как зовут другое? — спросил он.

— Не знаю, — отрезал парень, пресекая дальнейшие вопросы.

И ушел.

Маттис остался на дороге один, так ничего и не выяснив, к тому же его мучил страх из-за того, что он наговорил. Больше он не осмеливался обращаться к людям с таким вопросом.

26

В глубине души Маттис не сомневался: предупреждение касается Хеге — это ее осину поразила молния. Ведь Хеге была старше, и вообще. Он не хотел признаваться себе, что думает об этом, это думал не он, а какой-то негодяй.

— Теперь мы с тобой живем в неизвестности, — сказал он Хеге.

— Как это понимать? — За свою жизнь Хеге привыкла задавать Маттису такие вопросы.

— Объяснить не могу, но это ужасно, — ответил он. — Когда я сказал про неизвестность, я сказал про что-то очень плохое.

— Не бойся, все обойдется, теперь, как и всегда, — успокоила его Хеге. — У меня больше заказов, чем я успеваю сделать.

Он понял: Хеге думает о том, будет ли у них что есть.

— Ты думаешь о еде?

— Я должна о ней думать.

Маттис был удручен. Ему казалось — он видит опасность, грозящую Хеге. Ее следовало предостеречь.

— Ты помнишь подстреленную птицу?

— Да.

— Но вообще-то дело не в ней.

Хеге молчала, она ждала.

— То, о чем я говорю, касается одного из нас, — многозначительно сказал он.

— Что бы там ни было, все будет в порядке, — наугад сказала Хеге. — И вообще, — вдруг прибавила она, — в последнее время ты стал так много думать, что тебя не узнать.

От этого замечания Маттис просиял. Хеге умела его обрадовать, если хотела. Он решил пройтись, чтобы в одиночестве насладиться своей радостью.

И там, в одиночестве, он вдруг испугался: об этом-то я и не подумал! Если Хеге и есть та птица, сказал он себе и продолжил свою мысль: то что же будет со мной?

Об этом я не подумал.

Как ни поверни, все плохо.

Он поскорей отогнал эти мысли, вернулся к Хеге и сказал;

— Давай больше не будем говорить об этом.

— Я тоже так думаю, — согласилась Хеге.

27