Великая. История «железной» Маргарет

В тот вечер мы все посетили службу в кафедральном соборе Лусаки, прослушав долгую и противоречивую проповедь архиепископа. Мне уже сообщили, что прессе известна суть того, что было решено. Сонни Рамфал и я сидели рядом. Он читал первый фрагмент, я второй. После того, как он прочитал свой, я показала ему записку, полученную от П. Керрингтона о вмешательстве М. Фрейзера с предложением сообщить британской прессе о том, что произошло. На обороте моего листка с псалмами, пока я читала второй фрагмент, мистер Рамфал написал свое предложение. Главы правительств были в тот вечер приглашены на барбекю на виллу Фрейзера: мы могли там договориться о немедленной публикации коммюнике. Это показалось мне превосходной идеей, и так же прошла сама встреча. Я была не слишком довольна Фрейзером. Но итог был удовлетворительным. В самом деле, для большинства из нас было облегчением, что все прошло вполне дружелюбно, и наша работа закончилась на день раньше.

Я возвратилась домой утром в среду. Я была вполне довольна тем, что было достигнуто. Многие считали, что нам не удастся вернуться из Лусаки с соглашением на тех условиях, которых мы хотели. Мы доказали обратное. Соответственно, Британия созвала конституционную конференцию для заинтересованных сторон в Лондоне в сентябре. П. Керрингтон был председателем конференции, вел ее очень профессионально и следил за ее работой. Главы государств «фронтира» прибыли в Лондон лично или прислали своих верховных комиссаров, чтобы встретиться со мной. Президент Мозамбика Макел помогал оказывать давление на Роберта Мугабе. Я устроила ужин для президента Ньерере{ Ньерере Джулиус Камбараге (1922–1999) – политический деятель Африки в период деколонизации, первый президент Танзании (1964–1985); в 1961–1962 премьер-министр, в 1962–1964 президент Танганьики. Автор концепции «социализма уджамаа». Лауреат Международной Ленинской премии (1987) и Премии Нансена (1983). (Прим. ред.)}, еще одного сторонника Мугабе. Он был озабочен тем, как соединить три отдельных армии, две партизанских и армию Родезии, в одну; эту задачу предстояло взвалить на свои плечи британской армии.

После окончания конференции три соперничающих лидера – епископ Музорева, Роберт Мугабе и Джошуа Нкомо – прибыли, чтобы повидаться со мной на Даунинг-стрит, 10. Они пребывали в задумчивости, размышляя о будущем. Мне казалось, что каждый из них ждал своей победы. Полагаю, это также было справедливо.

Самый чувствительный аспект нашей проблемы был связан с переходной договоренностью: мне было ясно, что Британия должна восстановить прямое влияние в Родезии до окончания выборов. 15 ноября был представлен законопроект, создающий обоснования для назначения губернатора и ликвидации санкций сразу по его прибытии в Родезию. Кристофер Соумс принял этот пост. Решение направить его в качестве губернатора 12 декабря, до того, как Патриотический фронт принял условия прекращения огня, означало определенный риск. Но мы понимали, что нельзя терять время. На стороне Кристофера были не только авторитет министра Кабинета и обширный дипломатический опыт, он и его супруга Мэри обладали тактом, который был нужен, чтобы справиться с этой предельно деликатной работой. Сильное давление со стороны США и государств «фронтира» заставило Патриотический фронт принять предложение о прекращения огня 17 декабря, и соглашение было подписано 21 декабря. Итог выборов хорошо известен. Партия мистера Мугабе, к удивлению большинства, победила с огромным отрывом. 18 апреля Родезия наконец обрела независимость как Республика Зимбабве.

Было печально, что Родезия/Зимбабве во главе с марксистским правительством возникла на континенте, где и так было много марксистов, тратящих ресурсы своих стран. Но политические и военные реалии оставались на стороне партизанских лидеров. Когда вопрос Родезии был окончательно решен, Британия снова возглавила работу над остальными проблемами Содружества, включая проблему будущего Намибии и далеко идущие задачи мирных изменений в Южной Африке. Британия продемонстрировала способность, совмещая честные договоренности и упорную дипломатию, решить один из самых трудных споров, происходящих из ее колониального прошлого.

Поскольку конференция в Ланкастер Хаус продолжалась, мне нужно было обратиться к тревожному вопросу о сокращении суммарного взноса Британии в бюджет ЕС. Были обозначены цифры этого взноса, и отрицать масштабы проблемы стало труднее.

На следующей встрече, проходившей в Дублине в конце ноября, вопрос о размерах нашего взноса в бюджет довлел над остальными. Угроза безопасности со стороны ИРА требовала, чтобы меня разместили на ночь в изолированном дублинском замке, и ирландская пресса обсуждала то, что я спала на кровати, которой пользовалась королева Виктория в 1897 г., хотя в отличие от нее у меня был переносной душ в комнате. Проявление гостеприимства контрастировало с атмосферой самих встреч, предельно враждебных.