Великая. История «железной» Маргарет

Ни Тед, ни я еще не знали, насколько значимой фигурой я стану в течение трех следующих месяцев. Перестановка показала шаткость политического положения Теда. Эд. дю Канн отказался присоединиться к теневому кабинету, демонстрируя, что кабинет больше не интересен правому крылу. Тим Рэйсон и Николас Скотт, вошедшие в кабинет, представляли более или менее левое крыло и, хоть были способными людьми, не имели политического веса.

Перевыборы всех членов «Комитета 1922 года», включая Эдварда дю Канна, в четверг 7 ноября принесли Теду плохие новости. Теперь борьбы за руководство партией избежать было нельзя. Тед написал Эдварду, что теперь он хочет обсудить изменения в процедуре выбора лидера. Тогда в интересах Теда было провести выборы как можно скорее, чтобы не дать претенденту возможности провести эффективную кампанию.

В это время я стала участником Экономической обеденной группы, основанной Ником Ридли в 1972 г. и состоявшей из таких сильных финансистов, как Джон Биффен, Джок Брюс-Гардайн, Джон Нотт и другие. Кроме того, я углубилась в детали своей новой задачи. Это было трудное время, потому что во вторник 12 ноября Дэнис Хили представил один из своих квартальных бюджетов. В нем отразилась паническая реакция на растущие проблемы в промышленности и предлагались сокращение налогообложения предпринимателей в размере £775 млн. (£495 млн. новых налогов на предпринимательскую деятельность были введены лишь полгода назад) и некоторые ограничения субсидирования национализированных предприятий. Тед в ответ, вызвав крайнее изумление консерваторов в парламенте, непродуманно раскритиковал канцлера.

Мой час настал в следующий четверг, когда я выступала от оппозиции на дебатах по поводу бюджета. Я хорошо подготовилась и осветила контраст между вчерашними заявлениями лейбористского правительства и их сегодняшними действиями. Эта часть речи была формальной и детализированной, как и положено. А мои ответы на возражения вызвали шумную поддержку среди членов парламента. Я дала прямой ответ Гарольду Леверу (бывшему самой экономически подкованной фигурой среди лейбористов), когда он перебил меня в начале речи, чтобы поправить точку зрения, которую я ему приписывала. Я ответила: «Мне всегда казалось, что я никогда не смогу соперничать с ним [Левером] в казначействе, потому что есть четыре способа получить деньги. Напечатать. Заработать. Жениться. И занять. Он, кажется, преуспел во всех четырех». Громче всех смеялся на мою реплику сам Левер, умный бизнесмен из богатой семьи.

При обсуждении другого вопроса меня перебил напыщенно-гневный Дэнис Хили, когда я процитировала «Сандэй Телеграф», согласно которой он заявил: «Я никогда не экономлю. Если у меня есть деньги, я иду и покупаю что-нибудь для дома». Дэнис Хили был очень возмущен, так что мне было приятно уступить ему по этому вопросу, сказав (имея в виду, что, как и другие политики-социалисты, он владел собственным загородным домом): «Я рада, что теперь очевидно, насколько бережлив канцлер. Знаю, что он верит в покупку домов в хороших районах, где живут тори». Никто не утверждал, что остроумие в Палате должно быть изысканным, чтобы производить эффект. Это выступление подняло моральный дух нашей парламентской фракции, а с ним и мою репутацию.

Тем временем Алек Дуглас-Хьюм, перешедший в Палату лордов в качестве лорда Хьюма, согласился председательствовать в комиссии, следя за процедурой выборов лидера. В среду 20 ноября я получила записку от Джеффри Финсберга, соседа по избирательному округу, которая гласила: «Если ты примешь участие в выборах, то почти наверняка победишь. Со своей стороны я надеюсь, ты выставишь свою кандидатуру, и я сделаю все, что смогу, чтобы помочь». Мне тогда казалось, что даже после шумихи, поднятой Эдгбастонской речью Кита, он должен стать нашим кандидатом.

На следующий день, когда я работала в своем парламентском кабинете, позвонил телефон. Это был Кит, сказавший, что он хотел зайти и поговорить. Как только он вошел, я поняла, что это нечто серьезное. Он сказал мне: «Мне жаль, я просто не могу участвовать в выборах. С тех пор как я произнес ту речь, пресса караулит меня возле дома. Они безжалостны. Хелен [его жена] больше не может терпеть, и я принял решение, что не участвую в выборах». Его решение было твердым. Я была на грани отчаяния. Мы просто не могли оставить партию и страну во власти Теда и его политики. И я услышала, что говорю: «Слушай, Кит, если ты не выставишь свою кандидатуру, то я выставлю свою, потому что кто-нибудь, представляющий нашу точку зрения, должен это сделать». Больше было нечего сказать.