Великая. История «железной» Маргарет

Одного из главных сторонников Эдварда дю Канна, Эри Нива, члена парламента от Абингдона и коллегу Эдварда по «Комитету 1922 года», я довольно хорошо знала. В годы моей адвокатской практики мы встречались в кабинетах судий, и он был моим соседом по Вестминстер Гарденс. Э. Нива был человеком тихим, но очень уверенным в себе. Будучи писателем и героем войны, сбежавший из Колдица, он был окружен аурой романтики. Он многое пережил и знал о жизни много больше, чем большинство членов парламента. Среди его достоинств особое место занимала Диана, его изумительная жена. В конце 1950-х он занимал пост младшего министра, но ушел в отставку по болезни, и, насколько я понимаю, Тед безжалостно предрек ему конец карьеры. Было трудно определить политические взгляды Эри. С идеологической точки зрения я не воспринимала его как человека правого крыла. Мы хорошо ладили, и я знала, что наше уважение обоюдно, но мы не догадывались, какими близкими друзьями нам предстояло стать.

Вскоре после того как стало известно о моем решении выставить свою кандидатуру, Эри пришел ко мне. Он надеялся убедить Эдварда дю Канна выставить свою кандидатуру, но тот колебался: сосредоточившись на карьере в Сити, он не хотел ее бросать.

Ослабление позиции Теда стало следствием объявления Комитета внутренних дел во вторник 7 декабря, согласно которому выборы лидера тори должны проводиться ежегодно; а, чтобы принять в них участие, нужно лишь лицо, предложившее кандидатуру, и лицо, ее поддерживающее. Необходимое большинство для победы в первом туре голосования было увеличено до 50 % плюс 15 %. Это означало, что лидер, находящийся в затруднительном положении, должен был получить большое преимущество при голосовании.

В среду 15 января Эд. дю Канн официально заявил, что не будет участвовать в борьбе за лидерство в партии. Дорога для меня была открыта. Теперь было жизненно важно собрать надежную предвыборную команду. В тот же день я провела заседание комитета оппозиции по вопросам о финансовом законопроекте. Фергюс только что узнал, что по делам парламента ему предстоит поездка в Южную Африку, хотя он тогда еще думал (ошибочно, как выяснилось), что вернется к проведению первого тура голосования. Он попросил Билла Шелтона вести мою кампанию в его отсутствие, и Билл согласился. Я обрадовалась, когда Билл мне об этом сказал, потому что знала, что он преданный и талантливый сподвижник.

Кроме того, как я узнала позже, в ходе голосования Эри подошел к Биллу и сказал: «Ты знаешь, что я вел кампанию Эдварда дю Канна? Эдвард снимает свою кандидатуру. Если мы договоримся, я приведу силы Эдварда на сторону Маргарет». На деле «договоренность» состояла в том, что Эри брался руководить кампанией, а Билл становился его помощником.

Когда я стала предлагать Эри кандидатуры людей, с которыми надо связаться, он твердо посоветовал ни о чем не беспокоиться, положиться на него, сконцентрировавшись на моей работе по финансовому законопроекту. Это был хороший совет, позволявший мне проявить себя в комитете и в Палате. В конце концов, именно консерваторы в парламенте должны были принять решение о том, кому быть их лидером, и на их настроения влияла не только выборная кампания, но и то, что я говорила во время дебатов. Предвыборная команда начала работать в составе примерно шести человек, но потом разрослась, и ко второму туру достигла пятидесяти человек. Предвыборная агитация готовилась тщательно, к каждому члену парламента мои представители подходили несколько раз. Неоценимую помощь в работе с прессой оказывал Гордон Рис.

Постепенно менялось отношение к моей кандидатуре. Во вторник 21 января я выступила с речью на званом обеде в Сент-Стивенс в Гвинейском клубе, где присутствовали ведущие журналисты. К тому моменту, в результате работы Эри, я почувствовала, что у меня есть шанс, и позволила сказать журналистам: «Вы знаете, я действительно думаю, что вам стоит начать принимать меня всерьез». Не снизили мои шансы и новые дебаты с Дэнисом Хили в Палате на следующий день. Пребывая в озлобленном и мрачном настроении, он назвал меня «Пассионарией{ Пассионарией (Пламенной) прозвали Долорес Ибаррури Гомес, лидера испанских коммунистов в годы Второй испанской республики и гражданской войны 1936–1939 гг. (Прим. ред.)} привилегий». Я записала ответ и через несколько секунд с удовольствием его озвучила: «Одни канцлеры используют методы микроэкономики. Другие – финансовые, а этот – просто дешевые». Консерваторам это понравилось.

За неделю до выборов Эри, Кит и Билл приехали на Флуд-стрит в воскресенье 26 января, чтобы обсудить положение дел. Соотношение числа поручительств: около ста двадцати у меня и меньше восьмидесяти у Теда – выглядело оптимистично. Со всеми нужно было встретиться и удостовериться в их намерениях. Вероятно, в кампании Хита, в которой главными фигурами были Питер Уокер, личный парламентский секретарь Теда Тим Китсон и Кен Бэйкер, обладали такой же оптимистичной информацией. Его команда обещала громкую победу уже в первом туре.