Великая княгиня Елизавета Федоровна. И земная, и небесная

До того черного дня России еще далеко. Весна 1878 года. Арсеньев и Уваров заняты организацией путешествия Сергея Александровича по северо-западным областям родной страны. Такие путешествия были обязательны для всех великих князей в качестве завершения общего их образования. К середине лета все готово, и 13 июля Сергей и Павел отправились из Царского Села на три дня в Новгород, осмотрели его достопримечательности и на пароходе поплыли по Волхову. Далее предстояло ознакомление с Ладогой, посещение Валаама, окрестностей Свири, Петрозаводск, Вытегра, Белозерск, Кириллов монастырь, Череповец, Рыбинск, возвращение в Царское Село. Сергей Александрович постоянно вел дневник. Записи в нем свидетельствуют не только о его патриотизме и добропорядочной набожности, но и о честном и критическом отношении – что вижу, то и записываю. Если надо, то без прикрас. «Епископ нас принял нескончаемой речью, а слово было довольно банальным». «Нам показывали льняное производство здешней губернии, очень примитивное!» Он недоумевает по поводу отсутствия фигур Ивана Грозного и Меньшикова на памятнике 1000-летия России. Вновь восторгается тем и этим, упивается поездкой. Слово «восторг» иной раз снабжено аж четырьмя восклицательными знаками. Но если что не нравится, прямо записывает: «Дурно поют, ничего старинного нет, довольно грязно все содержано…» Или о монахах в Новой Ладоге: «Фискальная система сильно развита, и они все очень далеки от настоящей братской любви».

Так называемое высшее петербургское общество во второй половине XIX столетия сильно развратилось. Замужней женщине иметь любовника – это так пикантно и романтично. Мужчине не стремиться умножать количество любовниц – фу, какое занудство! Да что там, ежели сам государь открыто живет в императорском дворце с любовницей. Неженатые и женатые молодые люди, окружавшие Сергея Александровича, постоянно пытались вовлечь его в круг чувственных удовольствий, даруемых доступными женщинами. А он упорно в сей круг не вовлекался. «Я ему откровенно признался, – писал он в 1877 году в своем дневнике о разговоре с приятелем, – как мне трудно в моем положении истинно заняться военной службой, находясь в Петербурге… Наконец, я объяснил, как мне противна жизнь наших молодых офицеров, эти кутежи, беспорядочная жизнь, и все это мне просто гадко».

Ему претила расхожая любовь, это был поистине чистый молодой человек, относившийся к беспорядочным амурным похождениям как к чему-то грязному и недостойному его. Он готовил себя к главной встрече в своей жизни. А о нем уже вовсю сплетничали. Не разделяет походов своих сверстников к дамам легкого поведения? Значит, у него иные пристрастия, куда более постыдные, нежели обычное распутство.

Не такой, как все… Но его будущей супруге и нужен был именно не такой, как все, если эти все ведут себя неподобающим образом, если они не несут в себе духовной глубины и чистоты, подобной водам великого Байкала.

Они давно уже знали друг друга, присматривались друг к другу, постепенно привыкая к мысли, что они – пара. Хотя нередко можно встретить суждение о том, что -

Между ними мгновенно вспыхнула яркая и горячая любовь

Безусловно, Сергей и Элла явили миру удивительный пример чистых супружеских отношений. «Голубок и горлица никогда не ссорятся, мирно живут…» Нет никаких свидетельств об их разладах и ссорах, не говоря уж о каких-то даже намеках на измену, даже о мимолетных помыслах. Никогда надолго не расставались, всюду вместе. Жили прочно и непорочно. Такое разве бывает? Бывает. И не так уж редко. Просто грязь больше заметна, чем чистота. Глаз инстинктивно замечает грязь, дабы дать сигнал – это надо очистить. И потому начинает казаться, что грязи больше, нежели чистоты. Но я знаю много браков, столь же неоскверненных даже самыми мимолетными сторонними увлечениями, как у Сергея и Эллы.

Главное, что их связывало в жизни – глубина души, чистота помыслов, умение видеть в мире красоту. И – необыкновенная душевная отзывчивость, ранимость, неравнодушие к своим и чужим горестям.

До того, как они стали мужем и женой, им обоим довелось пережить страшные потери.

Принцесса Элла потеряла брата Фритти, угасшего от гемофилии после неудачного падения из окна, а затем – младшую сестру Мэй и мать Алису, скончавшихся от дифтерии. Тяжелейшее горе! Но буквально через несколько месяцев отец задумался о новом браке. В 1879 году старший брат безвременно усопшей Алисы, принц Уэльский, предложил в жены Людвигу младшую из своих сестёр – принцессу Беатрису. Но можно ли жениться на родной сестре покойной жены? Нет, запрещено. Попробовали через парламент отменить сей запрет. Даже провели опрос, и англичане поддержали акт об отмене запрета. Поддержала и палата общин. А палата лордов оказалась непреклонной. И жениться на сестре Алисы Людвигу запретили.