Великая княгиня

…Бежит возок, помалу пылит дорога, отступает пойменная ширь днепровских лугов, даль распахивается желанным объятьем, синеют на окоёме боры. Зелёными крылами взмахивают среди неокоротного полевого простора берёзовые рощи, летящие в небо. Набегает с крутой покати глубокой яруги сырой гай… Да вдруг прянет под самые копыта коней на мягкую колею дороги хлебная нива, уже цветущая, курящаяся в полдневном зное сладкой мгою.

Как хороша и прекрасна ты, мирная Русская земля! Как доброжелательна и в любви обильна Речью Господней! И сама еси Речь у Господа ты, Русь! Жгут тебя окаянной враждою, топчут набегами, губят в лихих которах, секут харалужными мечами, язвят стрелами калёными, губят жизнь Даждьбожьего внука, но ты опять и опять возникаешь из пепла, как сказочная птица, и народ твой поднимает себя из праха, строит новые домы, пашенку пашет, и в любви великой родят детей русские матери всем смертям назло…

Полных четыре лета не сходил с боевого коня Святослав Ольгович, полных четыре лета стонала Русь! Пылали пожарища, и жил привольно, набивая безмерное брюхо, грабёж междоусобицы. С той самой измены под стенами киевскими брату Игорю Ольговичу, с того позора, учинённого Изяславом Мстиславичем и иже с ним, качнуло Русь шибко, а потом и кинуло в бездну безумного разора и вражды.

Где та Русь Киевская, где тот мир, где Речь Господня?!

Как понять тебя, любовью и добром славный, кротостью и терпением великим наделённый, добрый человек?! Какая сила увлекает тебя в безумие вражды на Земле, созданной Богом для любви и дружбы?!.. Где вы, трудники ремесленные, где кресники пашенные, мужи-русичи?

Где вы?! Без вас рождаются дети, без вас умирают ремёсла и зарастает дурниной хлебородная нива…

Четыре лета подряд случайным гостем был в своих новгород-северских палатах князь Святослав Ольгович, в случайной любви к детям и к желанной жене своей. За лихую ту пору две дочки народились, последняя – прошлой зимою, её ещё и не видел воочию. Желает, ох как желает сына князь! Первенцем Олегом порадовала любимая жена да вдруг и заносила подряд одних только девочек. Рад дочерям Святослав Ольгович, но жаднет сына. Мечтает назвать не рождённого в честь убиенного брата – Игорем. О том большое чаяние. О нём думает князь, глядя на гроб брата, укрытый серой холстиной и увязанный с добрым тщанием руками Карна, сына самого близкого друга Игорева…

Понимает Святослав Ольгович: не мир наступил на Руси, и даже не перемирие – малая перемога, случайное затишье необузданных страстей нынешнего великого князя киевского Юрия и вечного его поперечника – племянника, Изяслава Мстиславича. Того хлебом не корми, но дай показать себя людям в геройстве необузданном, в храбрости и вечной битве. Понимает Святослав: нынешний мирок – в синичий носок…

А пока тишь вокруг, простор и благодать. Земля русская щедрая на доброту, и кресник-русич успел в пору вспахать и засеять пашенку. Цветёт хлебная нива! Ласточки над дорогой, звонкие стрижи над божницами в сёлах…

С последней перед Черниговом ночёвки поднялись рано. Спали на воле, в сосновом бору, на мягкой хвойной постлани. У Святослава с Олегом сёдла в головах, под бока – попонки лёгкие. Карн устроил постель из дорожного корзна, в голова сложил упряжь. Снял с себя одёжу, аккуратно сложив, обрядился в долгую, до пят, рубаху, натянул на кудри серенькую скуфейку. Видом таким весьма позабавил Олега. Тот, белозубо скалясь, сказал:

– Ни дать ни взять, брате, ты есть мних пустынный. Какой только веры, понять бы!

Карн отшутился:

– Даждьбожей…

И приник к земле лёгким пёрышком.

Коней молодцы отвели в зелёный травный ложок, спутали и пустили на волю. Сами завалились в высокие травы, не сторожась ни сырости, ни комара – стояли много дней подряд палкие вёдра. И всхрапнули Садок с Рядком так, что в глуби бора забеспокоились сычи, закликали с опаской: «Кто тут? Кто тут?!» И всё вокруг окунулось в глубокую тишину – крепко заснули путники. Спали недолго, но выспались знатно. Помолились вместях, потом Карн прочитал долгую молитву над гробом Игоря. И уже к восстанию солнца были у Киевских ворот стольного града всей Северщины – Чернигова.

Святослав Ольгович не обозначал срока приезда в город, а посему был удивлён не столько широко распахнутыми воротами, сколь многолюдьем за ними. Показалось, что мощи любимого брата встречает весь славный стольный град Северщины. Так оно и было! Потом долго оспаривали шумаки первенство друг перед другом, кто во первых углядел, узнал, кто первым оповестил: «Возвращается в Чернигов великий князь Игорь, дабы вечно охранять град от бед и напастей!» Весь клир церковный собрался с хоругвями, с крестом святым, иконами чтимыми. Запели служители божьи высоко и лепотно встречу князю, а люди взяли домовину на плечи и понесли в красный княжеский терем, где двадцать семь лет тому отпевал черниговский митрополит Феоктист князя Давыда Святославича. И где, по легенде народной, стоял в головах усопшего племянник его – Игорь…