Великая кошачья революция

На второй день Пушку стало хуже. К еде он так и не притронулся. Кота всего трясло, голова продолжала раскалываться. Когда в загон вошел Ученый Кот, беляк на четвереньках подполз к нему.

– ВЫПУСТИ МЕНЯ, Я СКАЗАЛ!!! – зашипел он. – Или дай мне валерьянки! Друг называется. По-твоему, вот она, дружба, – запереть в клетке и смотреть, как я медленно подыхаю?

Ученый Кот молча поднял Пушка и аккуратно перенес на подстилку.

– Думаешь, ты самый умный, да? – продолжал исходить слюной трясущийся кот. – Ты не Ученый Кот, ты Тупой Урод! Я ненавижу тебя!

Пушок сполз с подстилки и укрылся ею с головой.

На четвертый день, когда Пушка уже практически вывернуло наизнанку и он был готов лезть от валерьянного голода на стены, возле клетки появился Лаврентикл.

– Здравствуй, наш повеса, – ласково помахал лапой председатель.

– Кто… К-к-к-то ты? – едва смог совладать со своим языком валерьянник.

– Пушок, как же они издевались над тобой, если ты не можешь вспомнить меня – Лаврентикла.

– Лаврентикл-Лаврентикл, – стал бормотать валерьянник. – Лаврентикл… Котафины… ВАЛЕРЬЯНКА!!!

По морде Пушка скользнула тень сознания. Он напрягся и взял себя в лапы.

– Я слышал, вы уничтожили всю валерьянку, – зашептал беляк. – Зачем? Зачем вы, дармоеды, это сделали?!

– Кто тебе это сказал? Ученый Кот? – сделал возмущенную морду дворовый председатель. – И что еще он тебе сказал?

– Что вы привезли меня сюда и сказали, что я спиваюсь…

– Ну разумеется! Что этот злой гений еще мог тебе сказать? А теперь слушай правду, сынок.

Но разум снова стал покидать «сынка». Пушок съежился, сел на корточки и жалобно замяукал. Лаврентикл кивнул и протянул через прутья стакан валерьянки. Оптимальную дозу, чтобы воспаленный ум стал жадно впитывать информацию, но недостаточную, чтобы начать соображать. Экс-фараон проглотил валерьянку и принялся грызть глиняную тару. Пузан насилу отобрал посуду.

– Слушай-слушай правду, сынок. Вскоре после того, как ты уснул на дворовом собрании, в город ворвались цараптанцы. Им было нужно только одно – валерьянка. И они вынесли ее всю, до единой капли. Этот стаканчик – единственное, что уцелело. Естественно, мы сразу метнулись на валерьяновые поля, а там стояла одна голая земля: все растения были скошены. Но верх вероломства – это то, что цараптанцы похитили тебя, нашего первооткрывателя! Физкультурники пригрозили, что, если мы попытаемся вернуть золотой запас валерьянки, они убьют тебя. Кстати, эти слова произнес твой старый знакомый – Ученый Кот.

Подернутые валерьяновой пеленой глаза Пушка расширились.

– У него вообще нет ничего святого, – продолжал Лаврентикл. – Внешняя разведка доложила мне, что именно он подговорил цараптанцев похитить валерьянку. И ладно бы из добрых побуждений, например чтобы спасти своего друга от валерьянизма. О нет! Он сделал это из злой черной зависти. Он не мог смириться с тем, что у него, у Ученого Кота, не хватило мозгов придумать валерьянку. Умник возненавидел тебя, Пушок. Он стал презирать тебя за то, что тебе, а не ему открылся великий секрет производства божественного напитка…

Глаза Пушка превратились в тлеющие угольки зеленого гнева. А от слов о валерьянке изо рта потекли обильные слюни.

– …Ученый Кот забрал всю твою валерьянку, Пушок. А тебя запер в этой ужасной тесной клетке. Знаешь, что он делает сейчас? Я видел, когда пробирался к тебе. Он сидит на баране и поглощает кувшин за кувшином валерьянку. И смеется. Ученый Кот смеется над тобой вместе со всей оравой физкультурников.

Когти беляка заходили вверх-вниз по прутьям клетки.

– Без валерьянки Котафины скудеют на глазах. Кругом тлен. Коты перестали веселиться. Без валерьянки когти не попадают по струнам, и арфами сейчас подпирают двери. Страна умирает, Пушок. И только ты можешь спасти нас. Верни котам валерьянку! Верни ее в свое нутро!

– Р-р-р-р-р-р-р! – с готовностью отозвался Пушок.

– Ученый Кот предал тебя. Такой кот недостоин жить, Пушок. Убей его! И валерьянка польется рекой, морем. У нас будет целый океан валерьянки!

Пушку на миг показалось, что перед ним стоит Валерьянис. Забулдыга моргнул. У прутьев вновь был Лаврентикл. Председатель протянул запутавшемуся повесе кинжал. Лезвие обожгло трясущиеся лапы холодом.

– Восстанови справедливость, сынок, – отчеканил незваный гость и растворился в темноте.

Пушок медленно опустился на подстилку. За последний месяц кот сильно сдал. Он перестал следить за своим мехом, и тот обильно скатался. Шерсть из белой стала грязно-серой. Половина усов сломалась, а нос превратился в одну большую ссадину – результат пьяного столкновения с мостовой. Но внешний вид сейчас волновал поблекшего красавца в последнюю очередь. Его воспаленный мозг раз за разом прокручивал слова Лаврентикла. И картина ужасного перевоплощения Ученого Кота из лучшего друга во врага-завистника становилась все отчетливее. Пушок сжал кинжал в лапе. Неподалеку раздались шаги. Они приближались. Беляк спрятал клинок за спиной.

Это был Ученый Кот. Он катил ночную лежанку Пушка.