Великая кошачья революция

– К цараптанцам?! Твой мозг, видимо, существенно подморозило! Цараптанцы – самые невыносимые коты, которых я знаю. Они только и делают, что тренируются, – от слова «тренируются» Пушка всего передернуло. – Бери пример с меня, я бегу в Котафины.

– В Котафины?! Там совершенно нечего делать, если, конечно, в твои планы не входит смерть от обжорства или кома от бесконечных бессмысленных разговоров.

– Ты знаешь, лучше уж я помру от лишней бараньей ноги, чем от ее отсутствия! – Пушок, довольный своей фразой, заулыбался. Но уголки губ быстро вернулись в исходное положение. Беляк заметил разительные перемены в поведении друга. Его взгляд уже не пытался объять необъятное. И говорил кот как-то нехотя. Казалось, умнику совершенно безразлично, что происходит вокруг.

– Ученый Кот, у тебя все хорошо? Ты неважно выглядишь… Что случилось с тем словоохотливым котярой, который смеялся перед пастью саблезубых?

– С ним, Пушок, случилась жизнь… – и Ученый Котэлла рассказал другу историю своей трагической любви. – … от обжорства, представляешь!! Не проходит и дня, чтобы я не думал о Персефоне. Мне надо отвлечься. И, по-моему, спорт – лучшее лекарство.

– Да уж, сочувствую, дружище, – Пушок похлопал умника по спине. – Но, знаешь ли, мое сердце тоже разбито. Черная Красавица куда-то запропастилась. Давным-давно ее не видел. Неужели она меня разлюбила? Хотя, может, я сам ее бросил. С памятью в последнее время вообще беда. Вон, когда с тобой последний раз виделись, уснул неподалеку от нашей стоянки, а очнулся уже в Мургипте. Как туда попал – ни малейшего представления. Или вот как я добрался до Цап-Царапты, притом еще и отравленный этим карликом Живодёрком?

Пушок ожидал, что умник, как обычно, если и не даст готовые ответы на его вопросы, то уж точно обеспечит сотней разнообразных версий. Но Ученый Котэлла лишь скромно пожал плечами.

За разговором коты не заметили, что словесный террор на поляне уже закончился. Цараптанцы нехотя погрузили баранов в повозки ораторов и понуро двинулись в сторону дома. Котафиняне тоже не стали задерживаться – запрыгнули на краешки транспортных средств и, гогоча, отправились в путь.

– Эх, как времени мало, – вздохнул Ученый Кот, с тоской взглянув на Пушка. – Если все-таки не передумал бежать в Котафины, постарайся там подружиться с Лаврентиклом. Он у них председатель… и отец Персефоны.

– А ты, если еще хочешь жить в Цап-Царапте, как придешь туда, сразу найди царя Тренитурга. Скажи ему, что хочешь сдать нормативы и получить политическое убежище.

Старинные друзья обнялись, а затем разбежались в противоположные стороны.

10

Пушок не захотел проситься к ораторам в повозку. Он решил войти в контакт с котами уже в Котафинах. Но через пять часов пешего пути выяснилось, что цараптанцы и котафиняне не такие уж и близкие соседи. К этому времени беляк уже и рад был потеснее сойтись с ораторами, но обоз, увы, ушел. Куда идти, вопроса не возникало: на земле и траве виднелись отчетливые следы от колес. Пушок шел и шел, шел и шел, а граница с Котафинами на горизонте все не появлялась.

Когда заморыша окружили сумерки, его желудок совершенно некстати сообразил, что в Цап-Царапте сейчас время пусть плохонького, но ужина. Пушок больше не мог терпеть голод – он с головой нырнул в поле, по которому шел, и принялся жевать. Правда, выбор флоры был невелик. Кругом буйно произрастали только неприлично тонкие растения с мелкими бело-розовыми цветками. Вид у них был далеко не презентабельный. Зато на вкус зелень оказалась вполне себе ничего. «Очень даже ничего!» – причмокивая, резюмировал Пушок. Причем коту понравились не сами стебли и листья, а сок от них. Сладковатый аромат щекотал нос, зеленые ручейки, скользя вниз по горлу, приятно обдавали его нутро теплом. Скоро беляку стало так комфортно и спокойно, что он со спокойной совестью присел на землю.

– И куда я спеш-ш-шу? – с чуть заметными ухудшениями дикции поинтересовался сам у себя экс-фараон. – Кругом ткая красотиш-ш-ща. Сидел бы бескнешно и любвался. Так и хочется припасть к земелюшке и поцловать! А еще лучше – встать во весь рост да как затянуть что-нить эткое задушевное.

Тут тело Пушка качнулось из стороны в сторону, и он рухнул на землю. Под звездным небом раздался мерный храп.

– Ну ты и тарахтишь, приятель!

Пушок открыл глаза. Рядом с ним неожиданно оказался улыбающийся кот. Беляк было решил, что это отставший от повозок оратор. Но ораторы не были зелеными и от них не шло серебристого свечения, как от луны. А незнакомец был цвета благородной ели и светился. В лапах он сжимал глиняный кувшин.

– Ну что ты разлегся, Пушок? Давай вставай – пора веселиться!

– Ты меня знаешь? – удивленно приподнялся экс-фараон.