Великая надежда

— Наши бабушки и дедушки слишком тяжелые.

— Но иногда приходит человек из тира и садится рядом с нами. Он говорит: пускай лучше слишком тяжело, чем слишком легко! Он говорит: они нас боятся.

— Нам еще и поэтому нельзя кататься на карусели.

— Только если спасем ребенка!

— А если ребенок в воду вообще не свалится?

— Вообще?

Детей охватил ужас.

— Что ты сочиняешь? Лето еще не скоро кончится!

— И почему ты спрашиваешь? Ты же не из наших!

— Один неправильный дедушка и одна неправильная бабушка! Этого мало!

— Ты не понимаешь. Тебе не так важно спасти ребенка. Ты и так можешь сидеть на всех скамейках! И так можешь кататься на карусели! Ну что ты ревешь?

— Я подумала… — всхлипнула Эллен, — я только подумала вдруг… подумала, что вот приходит зима. А вы все сидите тут, рядышком, и ждете этого ребенка! У вас под ушами, носами, глазами наросли длинные сосульки, и бинокль замерз. И вы смотрите и смотрите, а ребенок, которого вы хотите спасти, все не тонет. Человек из тира давно ушел домой, цепные карусели заколочены досками, и драконы уже набрали высоту. Рут хочет запеть, Рут хочет сказать: «А все же…» Но у нее нет сил открыть рот.

А там люди в теплых, светлых вагонах прижимаются щеками к холодным окнам: «Посмотрите, посмотрите вон туда! Там, за каналом, где такие тихие улочки, справа от газометра, за рекой, покрытой льдом, — что там за маленький памятник в снегу? Памятник? Интересно, кому это памятник?»

И тогда я скажу: детям, у которых неправильные бабушки и дедушки. И тогда я скажу: мне холодно.

— Да успокойся ты, Эллен!

— Не бойся за нас, скоро мы спасем ребенка!

Вдоль канала шел какой-то человек. Вода в реке корежила его отражение, морщила, растягивала его, а потом на миг оставляла в покое.

— Жизнь, — сказал человек, поглядел вниз и засмеялся, — жизнь — это целительная жестокость. — А потом плюнул далеко в грязное зеркало.

Две старухи стояли на берегу и возбужденно переговаривались.

Они так частили, словно читали наизусть стихотворение.

— Попробуйте узнать себя в речной воде, — сказал мужчина, проходя мимо, — по-моему, выглядите вы ужасно странно. — И пошел прочь спокойно и быстро.

Увидев детей, он помахал им и прибавил шагу.

— Бродил я по белу свету, — пели в два голоса Рут и Ханна. — Прекрасен, велик наш мир. — Остальные дети молчали. — А все же… — пели Рут и Ханна. Лодка покачивалась на воде.

— А все же! А все же! — крикнул мужчина и пожал всем детям по очереди руки. — А все же… А все же… А все же — что?

— Это Эллен, — поспешно объяснил Георг. — Из дедушек и бабушек двое неправильных, двое правильных. Ничейный счет.

— А это мы все, — засмеялся мужчина и своей большой рукой похлопал Эллен по плечу, — радуйся, когда все становится ясно.

— А уже ясно, — с сомнением сказала Эллен.

— Радуйся, когда все становится ясно, — повторил мужчина. — Когда справа кто-то смеется, а слева кто-то плачет, ты к кому пойдешь?

— К тому, кто плачет, — сказала Эллен.

— Она хочет с нами играть! — закричал Герберт.

— У нее мама уехала, а отец в армии.

— А где ты живешь? — строго спросил мужчина.

— У моей неправильной бабушки, — испуганно ответила Эллен, — по она на самом деле правильная.

— Погоди, скоро обнаружишь, как неправильно все правильное, — проворчал мужчина.

— Эллен боится… — тихо сказал Георг. — Ей страшно, что ребенок, которого мы хотим спасти, так и не свалится в воду.

— Как тебе такое могло в голову взбрести? — гневно крикнул мужчина и встряхнул Эллен. — Как только тебе могло такое взбрести в голову? Если ребенок хочет, чтобы его спасли, он непременно упадет в воду, понимаешь?

— Да, — испуганно согласилась Эллен и попыталась вырваться.

— Ничего ты не понимаешь! — сказал мужчина и разъярился еще больше. — Никто не понимает, что с ним творится. Все хотят спастись, а падать в воду не хотят. Но как можно спасти того, кто не падает в воду?

Старая лодка все покачивалась.

— Она выдержит только одного из нас! — Биби попыталась отвлечь мужчину.

— Только одного, — повторил он уже спокойнее. — Только одного. И правильно, так и надо.

— Слабая лодка, — презрительно пробормотал Курт.

— Она умнее океанского лайнера, — возразил мужчина. Он уселся совсем рядом с детьми. Вода невозмутимо поплескивала в стенки каната.

— А как у вас? — боязливо спросила Эллен. — Я имею в виду, с дедушками и бабушками?

— Четверо правильных и четверо неправильных, — сообщил мужчина и вытянул ноги на серой траве.

— Не может быть! — засмеялась Эллен. — Восемь дедушек и бабушек?

— Четверо правильных и четверо неправильных, — стойко повторил мужчина и тремя пальцами скрутил себе сигарету, — как у каждого из нас.

Птицы летали низко над водой. Герберт без устали смотрел на воду в бинокль.

— Кроме того, я почти как боженька, — объяснил мужчина, совсем сбив Эллен с толку, — я хотел владеть целым светом, а владею тиром.

— Мне очень жаль, — вежливо сказала Эллен. И снова все примолкли. Дети внимательно следили за каналом. Позднее солнце коварно улыбалось из-за их плеч, но они ничего не замечали.