Великая охота

Турак молчал столь долго, что Фейн начал гадать, не требуется ли еще речей для убеждения; что ж, он готов говорить столько, сколько понадобится. Но наконец верховный лорд промолвил:

– Кажется, ты знаешь то, о чем никто, ни из знатных, ни из низкорожденных, не говорил с тех пор, как мы увидели эту землю. Здешний народ говорил об этом как об одном слухе из десятка, но ты знаешь. Я вижу по твоим глазам, слышу в твоем голосе. Я почти поверил, что ты подослан, дабы заманить меня в ловушку. Но кто, обладая Рогом Валир, стал бы так нелепо использовать его? Никто из тех Высокородных, что явились с Хайлине, не имел Рога, ибо легенда гласит, что он сокрыт по эту сторону океана. И наверняка, владей им какой-либо властитель этой страны, он воспользовался бы им против меня и не стал бы передавать его в мои руки. Как ты стал владеть Рогом Валир? Ты хочешь сказать, будто ты герой, как в легенде? Ты свершаешь великие деяния и доблестные подвиги?

– Я не герой, верховный лорд. – Фейн отважился на самоосуждающую улыбку, но лицо Турака оставалось непроницаемым, и он стер улыбку. – Рог был обнаружен моим предком в воцарившемся после смерти верховного короля смятении. Он знал, как открывается ларец, но секрет этот сгинул вместе с ним в Столетней войне, которая разоряла империю Артура Ястребиное Крыло, поэтому мы – те, кто унаследовал этот ларец, – знали лишь, что внутри хранится Рог и что мы обязаны беречь этот ларец, пока не вернутся потомки верховного короля.

– Я почти готов тебе поверить.

– Верьте, верховный лорд. Едва вы протрубите в Рог…

– Не порти того впечатления, которое сумел создать своими убедительными речами. Я не стану трубить в Рог Валир. Когда вернусь в Шончан, я преподнесу его императрице как самый главный из своих трофеев. Вероятно, в него протрубит сама императрица.

– Но, верховный лорд, – возразил Фейн, – вы должны…

Очухался он на боку, со звоном в голове. Лишь когда перед глазами прояснилось, он разглядел, как мужчина с бледной косой потирает кулак, и уразумел, что случилось.

– С некоторыми словами, – заметил желтоволосый, – никогда нельзя обращаться к верховному лорду.

Фейн решил для себя, как именно умрет этот человек.

Турак перевел взгляд с Фейна на Рог столь безмятежно, будто ничего не видел.

– Возможно, наряду с Рогом Валир я отдам императрице и тебя. Вероятно, она сочтет тебя занятным – человека, который утверждает, будто его семья оставалась верной, где все другие нарушили клятвы или позабыли их.

Поднимаясь на ноги, Фейн постарался скрыть свою нежданную радость. Пока Турак не упомянул об императрице, он даже и не подозревал о ее существовании, но вновь объявившаяся тропка к правителю… такая перспектива открывала новые пути, рождала новые планы. Оказаться рядом с правительницей, под властью которой вся мощь Шончан, а в руках у нее Рог Валир, куда лучше, чем превращать этого Турака в великого короля. Что ж, некоторые пункты его плана подождут своего часа. «Спокойнее. Незачем давать ему знать, как сильно тебе этого хочется. После столь долгого ожидания еще чуточку терпения не повредит».

– Как будет угодно верховному лорду, – произнес он, стараясь говорить голосом человека, который лишь желает служить своему господину.

– Ты – чуть ли не сама ревностность, ты горишь от желания, – сказал Турак, и Фейн едва скрыл нервную дрожь. – Я скажу тебе, почему не стану трубить в Рог Валир и почему не оставлю его себе, и, вероятно, мое объяснение остудит твой пыл. Я не желаю, дабы какой-нибудь мой поступок оскорбил императрицу; если пыл твой остудить нельзя, тогда пламя его будет гореть вечно, ибо этих берегов ты не покинешь никогда. Известно ли тебе, что, кто бы ни протрубил в Рог Валир, после он будет связан с Рогом? Что пока он или она живы, для другого сей предмет – не более чем обычный рог? – Судя по тону, ответа Турак не ждал, да и в любом случае прерывать свою речь он не собирался. – В линии престолонаследия Хрустального трона я – двенадцатый. Если я оставлю Рог Валир себе, все стоящие между мною и троном могут возомнить, будто в скором будущем я намерен стать первым. Хотя императрица, разумеется, желает, чтобы мы соперничали друг с другом – чтобы сильнейший и самый хитроумный наследовал ей, сама она ныне выказывает высочайшее расположение своей второй дочери. И она вряд ли с удовольствием отнесется к любой угрозе, направленной против Туон. Если я протрублю в Рог, пусть даже и брошу этот край к ее ногам и обуздаю всех женщин из Белой Башни, императрица, да живет она вечно, несомненно сочтет, что я покушаюсь на нечто большее, чем просто быть ее наследником.

Фейн остановил себя, не высказав вслух предположения, насколько это возможно, если у Турака будет Рог. Нечто в голосе верховного лорда подсказало – как ни трудно Фейну было в это поверить, – что тот и в самом деле искренне желал, чтобы она жила вечно. «Я должен быть терпеливым. Как червь, точащий корень».