Великая охота

– И мне остается надеяться, что когда-то меня обласкают, как любимую собачку? – с горечью сказала она. – Провести жизнь на цепи, прикованной к мужчинам и женщинам, которые считают меня кем-то вроде животного?

– Никаких мужчин, – усмехнулась Ринна. – Все сул’дам – женщины. Если этот браслет наденет мужчина, то в большинстве случаев это все равно что повесить ай’дам на крючок в стене.

– А иногда, – резко вмешалась голубоглазая сул’дам, – ты и он – оба умираете с дикими воплями. – У женщины были резкие черты лица и напряженный тонкогубый рот, и Эгвейн поняла, что гнев, видимо, постоянное выражение этого лица. – Время от времени императрица забавляется с лордами, сковывая их с дамани. Тогда-то взмокшие от пота лорды развлекают весь Двор Девяти Лун. Пока все не закончится, лорд никогда не знает, останется ли он жить или умрет, как того не знает и дамани. – Ее смех был злобным.

– Лишь императрица может позволить себе так расточительно обращаться с дамани, Алвин, – отрезала Ринна, – и я не собираюсь тренировать эту дамани, чтобы после попусту выкинуть.

– Пока что я вообще не заметила никакого обучения, Ринна. Одну лишь болтовню, будто ты и эта дамани – подружки с детства.

– Да, вероятно, пора взглянуть, на что ты способна, – промолвила Ринна, рассматривая Эгвейн. – У тебя хватит контроля, чтобы направлять на таком расстоянии? – Она указала на высокий дуб, одиноко стоящий на вершине холма.

Эгвейн сосредоточилась на дереве, стоящем где-то в полумиле от колонны солдат и паланкина Сюрот. Она никогда не пыталась воздействовать на что-то далее чем на расстоянии вытянутой руки, но подумала, что может получиться.

– Не знаю, – сказала она.

– Попробуй, – велела ей Ринна. – Почувствуй дерево. Почувствуй соки дерева. Я хочу, чтобы оно у тебя стало не просто горячим, а таким горячим, чтобы каждая капля сока в каждой веточке в один миг испарилась. Давай.

Эгвейн потрясло, когда она ощутила порыв сделать то, что приказала Ринна. Два дня она не направляла, даже не касалась саидар; от желания наполнить себя Единой Силой она затрепетала.

– Я… – Мгновение, один удар сердца, она хотела сказать: «Не буду»; но рубцы, которых не было, все еще горели и не позволяли быть такой глупой, и Эгвейн докончила: – …Не могу. Оно очень далеко, и я раньше ничего такого не делала.

Одна из сул’дам сипло рассмеялась, а Алвин заявила:

– Она даже и не пыталась.

Ринна почти грустно покачала головой.

– Когда пробудешь сул’дам достаточно долго, – сказала она Эгвейн, – сумеешь многое сказать о дамани даже и без браслета, но с браслетом всегда ясно, пыталась ли направлять дамани. Ты никогда не должна мне врать, и никому из сул’дам, даже самую малость.

Внезапно вернулись незримые плети, нещадно хлеща повсюду. Завопив от боли, девушка попыталась ударить Ринну, но сул’дам как бы мимоходом отбила ее кулак, и Эгвейн почудилось, будто ей по руке врезали палкой. Она ударила пятками по ребрам Белы, но сул’дам крепко ухватилась за привязь, и рывок едва не сдернул девушку с седла. В отчаянии она потянулась к саидар, предполагая причинить Ринне такую боль, чтобы та прекратила пытку, такую же боль, какую испытывала она сама. Сул’дам с кривой ухмылкой качнула головой; Эгвейн взвыла, когда ее будто ошпарили. Только когда она полностью оторвалась от саидар, боль стала стихать, но невидимые удары продолжали сыпаться на нее, не ослабевая ничуть. Девушка попыталась крикнуть, что попробует, если Ринна перестанет, но она могла лишь стонать и корчиться.

Как сквозь пелену она видела, как яростно кричащая Мин старается подъехать к ней, как Алвин вырывает уздечку из рук Мин, как другая сул’дам что-то отрывисто говорит своей дамани, которая смотрит на Мин. И в следующее мгновение Мин тоже кричит, взмахивая руками, будто пытаясь защититься от ударов или отогнать жалящих насекомых. На фоне собственной боли страдания Мин казались какими-то далекими.

Крики девушек заставили кое-кого из солдат повернуться в седлах. Бросив один взгляд, они засмеялись и отвернулись. Какое им дело до того, как сул’дам обращаются с дамани!

Эгвейн казалось, будто эта пытка длится вечно, но и ей все-таки настал конец. С мокрыми от слез щеками, всхлипывая в гриву Белы, девушка лежала, распростершись на луке седла, не в силах пошевелиться. Обеспокоенно ржала кобыла.

– Это хорошо, что у тебя есть характер, – спокойно отметила Ринна. – Лучшие дамани выходят из тех, кто имеет характер, который нужно лепить и формировать.

Эгвейн крепко зажмурила глаза. Ей хотелось и уши заткнуть, не слышать голоса Ринны. «Я должна убежать. Должна, но как? Найнив, помоги мне! Свет, помогите мне кто-нибудь!»

– Ты будешь одной из лучших, – заявила Ринна довольным тоном. Она потрепала Эгвейн по голове – так хозяйка в знак поощрения гладит свою собаку.