Великая охота

Они помедлили лишь мгновение, недоверчиво глядя на Перрина, потом попрыгали в седла. Стараясь скакать так, чтобы между ними и главной улицей деревни были дома, три всадника галопом вылетели из деревни, держа на запад и поглядывая через плечо, нет ли погони. Ингтар наказал разведчикам избегать всего, что могло бы замедлить движение отряда, а белоплащники наверняка быстро их не отпустят, начав задавать вопросы, даже если и получат удовлетворяющие их ответы. Перрин оглядывался даже с большей тревогой, чем его товарищи: у него имелись свои резоны не желать встреч с белоплащниками. «Топор в моих руках. Свет, чего бы я не отдал, лишь бы изменить это!»

Скоро деревню скрыли холмы с редкими лесками, и Перрину начало казаться, что, быть может, их вообще никто не преследует. Он натянул поводья и, подняв руку, попросил спутников остановиться. Когда они подчинились, вопросительно глядя на него, Перрин прислушался. Слух у него стал острее прежнего, но стука копыт он не слышал.

Неохотно он мысленно потянулся, выискивая волков. Почти сразу обнаружил их, небольшую стаю, расположившуюся на дневку в холмах выше той деревни, которую только что покинули Перрин и его друзья. Несколько мгновений удивления, столь сильного, что Перрин почти решил – оно его собственное. Да, до этих волков доходили слухи, но по-настоящему они не верили, что есть двуногие, которые могут говорить с их племенем. Он взмок от пота за те мгновения, что представлялся волкам, – вопреки своему нежеланию он передал образ Юного Быка и прибавил свой запах, согласно обычаю, принятому у волков. Первые встречи и знакомства волки обставляли немалыми формальностями, но в конце концов свою просьбу Перрин передать сумел. Вообще-то, волков не интересовали двуногие, не способные говорить с ними, но все-таки они незаметно скользнули вниз взглянуть на деревню, не обнаруженные слабыми глазами двуногих.

Очень скоро Перрину в ответ пришли образы – то, что увидели волки. Люди в белых плащах окружают дома, скачут между домов, скачут вокруг деревни, но деревню никто не покидал. Тем более в западном направлении. Волки сказали, что на запад движутся – как они вынюхали – только сам Юный Бык и двое других двуногих с тремя высокими твердоногими.

С чувством благодарности и облегчения Перрин разорвал контакт. И заметил, что Мэт с Хурином во все глаза смотрят на него.

– Они за нами не скачут, – сказал он.

– С чего ты так уверен? – спросил у него Мэт.

– Да вот уверен! – огрызнулся Перрин, потом добавил потише и помягче: – Просто уверен.

Мэт открыл рот, закрыл, потом произнес:

– Ладно, если они за нами не гонятся, то, по-моему, надо вернуться к Ингтару и пойти по Фейнову следу. До кинжала ближе не будет, если просто стоять тут.

– В такой близи от деревни мы следа взять потом не сможем, – сказал Хурин. – Без риска наскочить на белоплащников. По-моему, вряд ли такой сюрприз понравится лорду Ингтару, да и Верин Седай тоже.

Перрин кивнул:

– Тогда мы пройдем по нему несколько миль. Но смотрите в оба. Теперь мы совсем недалеко от Фалме. Ничего хорошего не будет, если мы ускользнем от белоплащников и нарвемся на шончанский дозор.

Когда трое всадников вновь пустились рысью, Перрин задумался: что же делают в той деревне белоплащники?

Легион прочесывал и окружал городок, а Джефрам Борнхальд, сидя в седле, пристально смотрел на деревенскую улицу. Что-то было такое в том широкоплечем мужчине, исчезнувшем с глаз мгновение назад, что-то такое копошилось в памяти. «Да, разумеется! Тот парень, который выдавал себя за кузнеца. Как же он назвался?»

Байар, приложив руку к сердцу, остановил коня перед ним:

– Деревня занята, посты выставлены, милорд капитан.

Жители деревни в тяжелых тулупах взволнованно суетились, бестолково метались туда-сюда, а солдаты в белых плащах сгоняли их к перегруженным телегам, в одну кучу перед гостиницей. Плачущие дети цеплялись за материнские юбки, но непокорства никто не выказывал. Потухшие глаза глядели с лиц взрослых, безучастно ожидающих того, что с ними будет – все равно что. Последнему обстоятельству Борнхальд был только благодарен. Он не испытывал никакого желания наказывать в назидание другим кого-нибудь из этих людей, да и времени зря терять не хотел.

Спешившись, Борнхальд кинул уздечку одному из Детей:

– Байар, проследи, чтобы людей накормили. Загоните пленников в гостиницу, пусть возьмут еды и воды – сколько унесут, а после забейте все двери, закройте и заколотите ставни. Дайте им понять, что я оставляю людей для охраны, ясно?