Великая Орда: друзья, враги и наследники

Следует сказать, что утверждения историков-западников о том, что царевич Дмитрий (точнее, западники и иезуиты, которые им руководили), несли народу Московии чуть ли не «освобождение от деспотии и процветание», мягко выражаясь, не совсем верны. Что ожидало мирное население в ходе начавшегося наступления войск интервентов– католиков, говорит следующий факт. Во время переговоров с московским воеводой Басмановым представитель царевича Дмитрия Бучинский говорил: «Я прислан моим всемилостивейшим государем, сыном блаженной памяти великого князя Иоанна Васильевича, Димитрием Иоанновичем. Небесный промысел сохранил его от смерти, приготовленной в Угличе изменником Борисом: он здравствует, и через меня, слугу своего, объявляет, что если вы покоритесь ему и ударите челом, как законному государю, то будете помилованы. Если же не согласитесь, то знайте, что всех вас предаст он смерти, и мужей и жен, и старых и малых; самым младенцам в матерней утробе не будет пощады» (85). Понятное дело, это были не пустые угрозы – вспомним русский город Юрьев, уничтоженный подобным образом немецкими крестоносцами в XIII веке – остальные русские города избежали подобной участи только потому, что «немцы зело бояхуся и имени татарского» (41), (42).

Посмотрим на происходящее с другой, Московской, стороны. Представитель английского правительства Томас Смит пишет о своем пребывании в Москве: «Через четыре дня после первой аудиенции были получены столь тревожные вести, что не только наше дело, но и все остальное было оставлено без внимания, кроме принятия решений по поводу наступившей опасности. Ибо было с достоверностью установлено, что появился некто, именующий себя Дмитрием Ивановичем Белым[124], сыном покойного царя Ивана Васильевича, который считался умерщвленным в Угличе в царствование его брата Федора Ивановича, но теперь будто бы оказался в живых и выступил с оружием на защиту своих наследственных прав. Его появление привело в сильную тревогу государя и все царство, между тем как бесчисленные россказни волновали все слои общества, так что нашим послом невольно овладел страх, как в страхе находились сам царь и правительство, хотя и надеявшиеся, что удастся убедить народ, что все это один дерзкий обман» (102). Против войск царевича Дмитрия «было отправлено двухсоттысячное войско с тем, чтобы захватить противника в плен, или же уничтожить его. Но самозванец успел уже чрезвычайно усилиться при помощи поляков, казаков и проч., не считая и известного числа русских, присягнувших ему на верность. Таким образом, из-за него проливалось теперь больше крови, чем это случилось за несколько последних лет» (102).

Но паника в Москве, по всей видимости, была не так велика, во всяком случае, царь Борис и его окружение вели себя вполне спокойно. Например, Борис Годунов и его сын царевич Федор находили время и на то, чтобы оказывать внимание иностранным гостям «согласно обычаям татар»: «Тем не менее, царь оказывал с каждым днем все большее внимание к послу и королевским придворным: так, между прочим, нам дана была полная свобода выезжать когда нам вздумается, для чего нам и были предоставлены в распоряжение царские сани и лошади, тогда как один из наших приставов и несколько других лиц были обязаны сопровождать и охранять нас». «На возвратном пути его высочество вторично остановился, причем изволил сказать английским джентльменам, что пришлет им на дом подарков и, поручив им поклониться от него послу, проследовал дальше. Четыре часа спустя, королевских придворных посетил один из царских кравчих, дворянин по имени Бахтеяров[125], привезший им от царевича ценный подарок» (102).

Возможно, что вторжение войск Дмитрия, организованное католиками, было бы отражено войсками Московии при помощи союзников – объединенными силами Великой Орды – как уже было не раз. И вначале успех сопутствовал ордынцам. Организаторские способности царя Бориса и ордынская система «народа-войска» позволили в кратчайшее время снарядить против католиков войско по «сокращенному варианту мобилизации». Причем это было сделано при практически пустой государственной казне, опустошенной в результате борьбы с голодом (см. выше), в не оправившейся еще полностью от голодного бедствия стране. В первом серьезном сражении под Добрыничами 21 января 1605 года войска Дмитрия были разгромлены, сам царевич со своей свитой и с руководством из иезуитов спасся бегством (58, с. 256).